Охота на Гитлера

Боже, что это была за комната! Все было заставлено, забросано какими-то бумажками, огрызками, тряпками, сумками, деревяшками, картонками. Бурые обои были местами ободраны, местами вздулись пузырями, потолок был в ржавых разводах. В комнате было только три предмета мебели: стол, стул, на котором были свалены грязные черные брюки, потная майка – алкоголичка и старые носки, и облезлый синий сейф. Особенно поразил Шнайдер стол. Это был круглый инвалид на шести ногах, разбухший от водянки, на котором что-то давно ели, резали, жгли, на который харкали сморкались, блевали, который пинали, ломали, сверлили, чинили, который красили, и снова резали, заливали кислотой, чернилами, борщом, соплями и кашами, и снова ломали и сбрасывали на него бутылки с пивом, документы, газеты, перышки. Вся комната была грязной, липкой, пахла подсолнечным маслом, плесенью и старыми носками. Бродяги и нищие жили лучше, чем безымянный советский резидент.

– Что случилось? – брезгливо спросил Шнайдер.

– Домработница ушла, – сварливо сказал гном. – И вообще, не вмешивайтесь не в свое дело! Сядьте вон там в кресло и перестаньте читать мне нотации!

Шнайдер одним пальцем подцепил со стула брюки и бросил их на облезлый синий сейф.

– Эй, поосторожней там! – крикнул гном. – В этом сейфе больше секретов, чем во всех архивах вашего гестапо!

– В этом? – Шнайдер недоверчиво покосился на сейф.

– В этом, в этом, – гном сел на диван, болтая в воздухе коротенькими ножками. – Вы бы знали, сколько в Швейцарии тайн на один квадратный метр! Ведь каждая банковская ячейка – это чья-то тайна. Чего здесь только нет: исчезнувшие картины Леонардо, украденные алмазы, фото Черчилля в борделе, золото инков, крайняя плоть Гитлера, евангелие от Иуды, скрипки Страдивари, чертежи атомной бомбы, интервью с пришельцами, палец Будды – это все здесь. Я не удивлюсь, если здесь отыщется библиотека Ивана Грозного и второй том "Мертвых душ". И вот это – действительно мировой центр. Вам не приходило в голову – как так: вся Европа в огне, фашистские сапоги топчут Германию, Францию, Италию, Испанию, Норвегию и так далее, и вдруг посреди всего этого ужаса и хаоса, тихонько и незаметно живет себе мирно Швейцария, и никто даже мысли не допускает устроить ей кровопускание, пустить ее коров на тушенку для фронта? Как это понимать?

– И как же? – спросил Шнайдер.

– А потому что если вдруг что-то такое произойдет – сколько всплывет дерьма – вы даже себе не представляете. И я говорю даже не только о нынешних героях фашизма – с ними-то все понятно. Но ведь и ни от одного из героев немецкой нации ни черта не останется. Вы что думаете, все эти Бисмарки, Гинденбурги, кайзеры, короли – они из другого теста были сделаны? Найдется, ох, найдется, что тут про них рассказать! – гном радостно потер сухонькие морщинистые ручонки и мерзко засмеялся.

Шнайдеру стало не по себе при виде такого уродства.

– В любом случае я прошу передать мою шифровку в Центр, – сказал он твердо. – Речь идет о жизни миллионов человек.

– Если бы для нас что-то значили какие-то миллионы жизней, мы бы тут не сидели, товарищ, – сказал гном.

– Почему это?

– Послушайте, не надо из себя строить институтку перед первым свиданием! Про обострение классовой борьбы читали? Вот вам и миллионы жизней, гумманист вы наш.

– Я что-то не понимаю, – сказал Шнайдер. – Как вы с такими взглядами работаете на Советский Союз? Вы же не советский человек.

– А вы-то советский? – спросил его гном. – Вы когда в Советском Союзе в последний раз были?

Вместо того, чтобы отвечать на вопрос, Шнайдер кивнул головой в сторону сейфа.

– Не заговаривайте мне зубы, – сказал он. – Отправляйте шифровку.

Гном что-то буркнул о наглецах, потом сказал:

– Пишите, я отправлю. Завтра вечером получите ответ.

– Сегодня, – сказал жестко Шнайдер. – Сегодня вечером. У меня куча дел в Берлине, я не собираюсь засиживаться в вашем гадюшнике.

Гном пробормотал что-то насчет полной наглости, но согласился. Договорись встретиться в семь вечера.

В расстроенных чувствах Шнайдер покинул жилище гнома. Чтобы хоть как-то прийти в себя, он решил зайти в какое-нибудь кафе: позавтракать и, может, почитать местную прессу. Пьянящий запах мира и денег сыграл злую шутку со Шнайдером: он дал на чай целых два франка, что было просто непростительно для профессионала его уровня. Официанты в углу сразу же стали шушукаться о странном немце, разбрасывающемся деньгами. Подозревали шпиона. Шнайдеру пришлось срочно уйти, пока не приехала полиция.

Он бродил по улицам и не узнавал Швейцарию. Кажется, все вокруг было как и в прошлом году: все те же добродушные люди, узкие улицы, уютные кафе, красивые дома. Это была та самая мирная спокойная жизнь, которая ему в прошлый раз так понравилась. Но в этот раз она его раздражала.

«Наверное, что-то во мне не так, – подумал Шнайдер. – Ох, скорее бы домой».