Охота на гончих

– Вроде того, сударь. Я подробностей не знаю. Но она умерла, а потом и дитя… – Альвхильд, сделав паузу, добавила: – И еще эта кормилица! Сплетни ведь поползли как раз после ее смерти.

– Так кормилица тоже скончалась?

– Да, сударь, в конце лета. И что-то там такое было… Ну, подозрительное!

– А что конкретно?

– Не знаю, – вздохнула она, разведя руками, – мы ведь в Тронхейме живем, не в Бергене. Кое-какой слушок до нас добрался, но как оно там было на самом деле и было ли… Уж про Берит так наверняка, кроме Харальда, никто не знает. А семья его, понятно, если знает, то промолчит. Может, люди и врут, конечно. Но нет дыма без огня, вот что я вам скажу!

Ивар отстраненно кивнул. Он действительно не любил сплетен, но это не мешало ему использовать оные по своему усмотрению. Особенно если был хотя бы один шанс из ста, что вымысел может оказаться правдой. «А в нашем случае, – подумал советник, – шансов куда как больше. Связано это с убийством или нет – еще большой вопрос, однако семейство ведет себя странно. Стоит только заикнуться о покойной, как они все забираются в свои раковины, словно улитки… Не хотят, чтоб я предвзято судил о Харальде? Или, наоборот, боятся, что я отнесусь к нему с должным вниманием?» Он задумчиво сунул в рот кончик пера, ловя краем уха бормотание Альвхильд:

– …какой-то замороженный, мрачный. Словно совесть у него нечиста. А как он смотрел на малышку Хейдрун? Я в жизни такого взгляда не видела!

– Простите, что вы сказали, госпожа? – встрепенулся Ивар.

Жена Рыжего, смутившись, повторила:

– Я про свадьбу, сударь. Про то, как Харальд на невесту брата пялился – там, на пиру. Сидел да все поглядывал, когда думал, что не смотрит никто. А я все примечала! Да, вот так!

– И как же он на нее «пялился», позвольте узнать? С вожделением? Ревностью? Злостью?

– Нет. – Женщина сосредоточенно сдвинула брови. – Он так смотрел, сударь… я не знаю, как объяснить, чтоб понятней… ну, будто призрак увидел!

– С ужасом, что ли? – не понял лорд.

– Ох, нет же! Взгляд был… застывший, не свой какой-то! Страшный взгляд, но не для него, а для других, понимаете?

Королевский советник, нахмурив лоб, попытался представить себе это, однако не преуспел. Единственное, что ему было предельно ясно, – Альвхильд говорила искренне. Может, науськанная досужими сплетниками, она и относилась к Харальду с некоторой прохладцей, но в данном случае говорила не о слухах, а о том, что видела собственными глазами. Кроме того, на пиру старший сын конунга действительно не раз косился в сторону молоденькой снохи – свидетелем Ивар был сам.

– Госпожа, – обратился он к умолкшей собеседнице, – вы сказали, что были знакомы с покойной женой Харальда. Можете описать, как она выглядела?

– Пожалуй, – кивнула та. – Берит была… недурна собой. Худовата, на мой взгляд, но ее это не слишком портило. Высокая, кареглазая, волосы такие длинные, пепельно-русые… Вы что-то сказали, сударь?

– Нет, ничего, – кисло отозвался лорд Мак-Лайон. Он надеялся услышать описание, хотя бы частично совпадающее с внешностью Хейдрун, но потерпел полный крах. Двух таких разных женщин было еще поискать.

– Ладно, – сдался наконец советник, откладывая причуды Харальда на потом. – Благодарю за понимание, госпожа Альвхильд, и не волнуйтесь – ни слова из того, что вы мне сейчас поведали, не дойдет до чьих-либо ушей.

Женщина успокоенно вздохнула.

– Тем не менее, – продолжил лорд, – еще несколько вопросов у меня к вам остались. И касаются они не столь далекого прошлого. Вспомните свадебный пир. Вы присутствовали при размолвке новобрачных?

– Нет, – вспыхнула она. – Но мне рассказали! И это было возмутительно, сударь! Возмутительно со стороны сэконунга так обращаться с собственной женой! А ведь она была не какой-нибудь там… она – дочь ярла Ингольфа Рыжего! Чудовищная грубость!

– Но, может быть, ваша дочь чем-то рассердила супруга?

– Чушь! Хейдрун воспитывали в строгости, и она знала, сударь, где бог, а где порог! Она никогда не позволила бы себе… Она, в конце концов, с ума по нему сходила! А он этого совершенно не ценил!

– Хм, – обронил глава Тайной службы, – а мог ли он «не ценить» своего счастья настолько, чтобы попытаться от него избавиться?

Альвхильд осеклась. Нервно стиснула в пальцах платок, закусила губу и вскинула голову:

– Не думаю, – холодно произнесла она. – Сэконунг слишком хорошо знает моего мужа. Но я уверена, что смерть Хейдрун его не слишком-то расстроила!

Последняя фраза прозвучала с вызовом. Ивар на него не ответил.

– Разумеется, госпожа, вы вправе думать что угодно, – примирительно сказал лорд. – Но оставим это. Помнится, вы в тот вечер много танцевали. И супруг ваш, насколько я понял, ничего не имел против. Тем более они с конунгом еще раньше нашли себе развлечение.

– Да уж! – Она чуть сморщила нос. – Не подумайте, сударь, что я осуждаю Ингольфа, однако махать топорами в такой толчее… Я едва убереглась от щепки в лицо!

Ее рука машинально потянулась к правой щеке. Лорд Мак-Лайон изобразил понимание.

– Надеюсь, – сказал он, – виновнику этого досадного недоразумения было совестно.