Охота на Горностая (сборник)

– Вы пьяны, – Сорен подхватил свой узелок с намерением немедленно уйти, но незнакомец вцепился в его руку, хватка у него была железная.

– Постой, я ничего тебе не сделаю, хочу только поговорить. – Он медленно разжал ладонь и даже отодвинулся, но тут же спросил нетерпеливо: – Откуда у тебя эта вещь?

– Мне подарил её друг, на память, только и всего, – ответил Сорен. – И сказал, что она не имеет никакой ценности. Не вы первый спрашиваете – что в ней особенного?

– Только то, что твой друг – из Тайного Города, – мужчина прищурился, ожидая реакции.

– Ничего об этом не знаю, – растерялся Сорен.

– Узнаешь, если расскажешь мне о нём. И о себе. – И достал из поясной сумки массивную старинную брошь – серебро тончайшей чеканки, яркие, очень чистые камни и единорог, такой же, как на монете. – Я попрошу вина, кажется, нам есть о чём поговорить. Кстати, меня зовут Вернер.

Сорен пожал протянутую ладонь, и Вернер отошёл к прилавку, за которым хозяйничал хмурый трактирщик, разливая по кувшинам кому пиво, кому вино.

Рассказывал Сорен, как ему казалось, путано, его быстро разобрал хмель, но Вернер слушал внимательно, не перебивал.

– Те, кого ты встречал, не были людьми, – сказал он, когда Сорен закончил свою историю. – Я тоже человек только наполовину, мать открылась мне перед смертью и дала вот это, – он бережно тронул серебряную брошь. – Потомки древних народов, которые населяли землю задолго до нас, мой отец один из них, скрываются в Тайном Городе, и я хочу найти его.

Сорен молчал. От выпитого свечной огарок двоился перед глазами, и, охваченное нехорошим предчувствием, ныло сердце. Он попросил простой воды, одним махом опорожнил кружку, немного брызнул себе на лицо.

– Желаю тебе удачи, Вернер, – Сорен поднялся, ему очень хотелось на свежий воздух, побыть одному, подумать.

– Пойдём со мной, – предложил Вернер.

– Не могу, – покачал головой Сорен. – Я нанялся на корабль, он уходит на юг, а там… – Он улыбнулся своим мыслям. – Там моя судьба.

– Я помню, да, цыганское предсказание, – кивнул Вернер. – Женщина, любовь, море… Возможно, ты прав.

Сорен уже стоял на пороге, когда Вернер окликнул его:

– Если передумаешь, я останусь здесь и тронусь в путь на рассвете!

Сорен ничего не ответил.

* * *

Оказывается, где-то есть удивительные края, там живут могущественные волшебники – прячутся, потому что людей много, а их мало. Сколько знаний, сколько чудес хранит в себе этот Тайный Город? Оттуда родом храбрый Бенедикт, который мог вернуться домой, но предпочёл умереть опозоренным, на плахе, но не обрекать друга на страдания. Там родилась Ганна, девушка-кузнец, которая тоже отвергла свою судьбу и которую ждёт горькая старость в одиночестве и болезнях. Вот бы отыскать родных Бенедикта и Ганны, рассказать им…

Самый простой путь – отправиться к дракону, спросить у него дорогу к Тайному Городу и помочь Вернеру отыскать отца. И воочию увидеть мир, о котором мало кому ведомо. Другое дело, что дракон может ничего не сказать. Или он уже вернулся за Янтарный хребет, а смертным туда нет дороги.

Все, кого встречал Сорен, восставали против своей судьбы, шли трудным, безрадостным путём. И юноша знал, что если решит искать Тайный Город, то потеряет всё. Не будет второй «встречи у большой воды», ничего уже не будет, только бесконечная дорога.

Рассвет застал Сорена на ступенях трактира, он сам не заметил, как провалился в сон, прислонившись щекой к нагретому за день дереву.

– Я знал, что ты придёшь, – сказал Вернер, подавая юноше руку и помогая подняться.

– Куда мы идём? – спросил Сорен.

– В порт, – ответил Вернер.

В сердце Сорена легонько защемило – нет, не отпускает предсказание, упорно сводит дороги в одну. И когда он увидел ту самую каравеллу с поднятыми полосатыми парусами, пронизанными солнцем, то на мгновение замер – не могло ему настолько повезти. Действительно, не могло – Вернер тянул его дальше, туда, где причал изгибался каменным полумесяцем и покачивались на волнах рыбачьи лодки. Сорен шёл и всё смотрел на каравеллу, тщетно пытаясь разглядеть среди снующих на палубе людей того моряка и… её, удивительную незнакомку с волосами цвета солнца. И когда Вернер остановился, Сорен с размаху ткнулся ему в спину и замер, не веря своим глазам.

Старая шхуна с печально обвисшими парусами, которые некогда были голубыми, но за многие годы выцвели до бледно-серого, качалась у причала. Возле неё пыхтел трубкой бородатый рыбак, лицо которого напоминало рисунок на коре старого дерева. Увидев Сорена и Вернера, он проскрипел недружелюбно: «Думал, вы уж не явитесь. Живо на борт», – и первым полез по сходням, опасно кренясь из стороны в сторону.

Сорен в отчаянье обернулся – каравелла с полосатыми парусами медленно отчаливала, горделиво устремив нос в бескрайний морской простор. Но признаться себе в том, что ещё чуть-чуть и он, возможно, принял бы иное решение, Сорен не мог. Чувствуя себя подавленным, он поднялся на борт шхуны и встал у борта, плотнее запахнув плащ.