Охота на Горностая

Он переключил разговор и едва не оглох – мистер Уэверли отличался на редкость зычным голосом и в выражениях не стеснялся.

– Где тебя носит?! – без всяких предисловий прогремело в трубке. – Ты сколько тренировок пропустил?! Сборы на носу, о чем ты вообще думаешь? Забыл об Олимпиаде?

– Простите, сэр, – чётко отозвался Рослав. – Завтра буду как штык, сэр! – И, услышав гудки, переключился обратно на Авида.

– Что там у тебя? – спросил шас.

– Ничего, – ответил Рослав. Он не стал говорить, что на долю секунды поверил, будто и на его поле случилось чудо.

– Ты там не раскисай. – Кажется, Авид уловил его настроение. – И звони, хорошо? Я как-нибудь приеду за тебя поболеть!

Рослав улыбнулся: несмотря ни на что, настроение у него было просто отличным.

Александр Зимний Химеры войны

Правда – клинок с тремя гранями.

Ваша сторона, наша сторона и истина.

Ворлонская поговорка

Грань Света

Когда над головой расцветают алые всполохи магических атак, первое, что хочется сделать, – это укрыться в ближайшем доме. Даже если знаешь, что надёжную защиту, барьеры, сотканные из энергии, невозможно пробить.

Впрочем, понятие невозможности, оказывается, вовсе не идеально. Оно скорее идеализировано.

Когда-то считалось, что победить сильную, совершенную, добравшуюся до истоков мироздания расу невозможно. Когда-то казалось невозможным то, что вообще на Землю может напасть кто-то извне.

Ворота, охраняемые лучшими воинами, арканы, призванные уничтожить любых чужаков, щиты, стрелы и мечи – всё это создавалось, чтобы беречь покой самых Первых детей Спящего.

Но Тьма вторглась в мир Света и теперь настойчиво убеждает хозяев планеты в том, что нет ничего невозможного. Признавать свои ошибки больно и унизительно, осознавать, что когда-то недооценили противника, – горько, но времени на раздумья и переживания практически не осталось.

И после стольких лет изнурительной борьбы остается только один выход – отбросить всякую жалость, сомнения и боль.

И сражаться.

И художники, творцы, певцы брали в руки оружие: изящные смертоносные мечи из «лунного сплава», серебристого металла, оставляющего на телах жестоких захватчиков тяжёлые раны.

А учёные клали жизнь на то, чтобы создать ещё более страшное оружие, не знающее себе равных.

Под надёжным щитом из энергии, не двигаясь и даже не вздрагивая от взрывов, стояла стройная женщина. На белой одежде застыли капли чужой крови, и чёрный цвет причудливо мешался с серебряным. Она стояла и смотрела на небольшое поселение – когда-то прекрасное и цветущее, а ныне разбитое, разгромленное войной – и понимала, что жестокость стала нормой жизни.

Когда был перехвачен навский приказ атаковать войскам именно это место, светлым пришлось сделать вид, что они не сумели расшифровать послание. Пришлось промолчать, чтобы тёмные поверили – и напали. И пропустили ответный удар – стремительный, точный, жёсткий. Удар, отбросивший передовые арнаты и сейчас теснящий навов к горным хребтам, что виднелись вдалеке.

На мощённых светлым камнем дорожках остались лежать тела – женщин и детей. Плата за секретность, за возможность подпустить врага как можно ближе. Чтобы ударить сильнее.

Но слёз нет. А боль есть.

Женщина провела пальцами по гладкой стене дома, рядом с которым она стояла, и шагнула вперёд. Туда, где уже суетились одни лекари, отыскивая выживших. И туда, где другие лекари находили гарок:

– Здесь живой!

– Сильно ранен? – отозвалась асура, встряхнув головой, отгоняя слабость как нечто ненужное.

– Не очень. Без сознания. Мозг не задет.

– Забирайте. И ещё найдите неповреждённые тела. Пригодятся.

Осмотр гарки она провела быстро: было видно, что он подходит для её целей. Пока она проверяла этого нава – совсем молодой на вид, даже красивый, – её помощники нашли ещё двоих. Хороший улов.

Женщина в последний раз окинула взглядом дома и улицы и открыла портал. Правила Лаборатории предписывали забирать подопытные образцы без задержек. Чтобы навская разведка не сумела догадаться, что уготовано для армии Тьмы.

Светлый вихрь привёл асуру в огромный комплекс из просторных кабинетов, длинных коридоров, залов, где могли тренироваться лучшие образцы, и камер – надёжно скрытых от любого поиска, расположенных на самых нижних уровнях Лаборатории. Она прошла вперёд, скинула одежду, облачаясь в комбинезон, и, когда оказалась в своей операционной, двое выбранных гарок уже занимали столы под яркими светильниками. Ассистенты замерли, ожидая команды.

В этой Лаборатории все работали на износ. Большая удача – просто контуженый материал. С таким можно экспериментировать. С таким церемонятся – стараются сохранить. Стараются вернуть к идеальному физическому состоянию.

И здесь она на своём месте.

– Готовы?

– Да.