Охота на гусара

Ответ пришёл довольно быстро, курьер уже через два дня доставил мне пакет с обоими крестами и записью генерала Коновницына: «Получа письмо ваше к его светлости, мы долго смеялись и решили показать оное государю императору. Он тоже похихикал, но, признавая заслуги, труды и подвиги ваши, соизволил повелеть наградить вас запрошенными орденами. В чём вас с приятностью и уведомляю. Декабря, двадцатого дня, тысяча восемьсот двенадцатого года. Вильна».

Макаров ещё пожимал плечами, говоря, что если бы я тогда потребовал Георгия 3-го класса, то, без сомнения, получил бы и его. А я-то по наивности просто не осмелился требовать орден, который в те поры носим был исключительно генералами Остерманом, Раевским, Ермоловым, Коновницыным и Паленом!

Мы двигались к Сокорам, когда произошло последнее чудесное событие в истории нашего партизанства. Вся партия моя, общим числом в пятьсот пятьдесят сабель, была остановлена в чистом поле внезапной грозовой тучей, возникшей посреди небес при ясной погоде.

– Виданное ли дело, ваше благородие? – смущённо крестились бывалые донцы. – Откуль посредь зимы такое природное безобразие?… Знать, нечисто тут!

Нечисто… Да кто бы спорил?! Похоже, мои худшие сны неумолимо становятся явью. Туча стремительно росла, принимая всё более и более знакомый профиль, но только я догадывался, что сие значит…

– Батюшки светы, Буонапартий!

Холодное лицо отступающего императора Франции зависло над отрядом моим подобно гранитной глыбе, в любое мгновение грозя рухнуть вниз и раздавить всё живое. Лошади нервно прядали ушами, не слушаясь поводьев, люди пребывали в оцепенении, а я очень хотел, чтобы вот именно сейчас объявился мой всезнающий прапрапрапрадедушка, который, по сути-то, и заварил всю эту кашу…

– Выходи, подполковник! – рокочуще разнеслось над полями.

Я беспрекословно поворотил коня, направляя его к невысокому пригорку.

– Остановитесь, Денис Васильевич! – кричали мне вслед боевые офицеры и простые казаки, но я-то знал, кто нужен этому чудовищу, и не смел подставлять его неистовой мести своих людей. Не надо торжественных слов и оправданий, что было – то было, помолитесь, господа, за бедного Дениса Давыдова…

Крики за спиной смолкли, – видимо, народ осознал значимость момента, кинувшись разбирать лучшие места в партере на сегодняшний спектакль. Громадное лицо Наполеона чуть сдвинулось в сторону, дабы произвести на меня большее впечатление, и демонстративно налилось свинцом. На сердце меж тем было удивительно легко и покойно, весь страх куда-то пропал, голова была непривычно ясною, а на языке вертелись разные весёлые шалости.

Великий император заговорил первым, я соблюдал субординацию.

– Ты испортил мне всю войну!

– Ну-у, так уж и всю…

– Не сметь пререкаться со старшим по званию!

– Увы, научен горьким опытом в боях с вашими генералами…

– Думаешь, что ты такой исключительный? – Голос Наполеона неожиданно стал проникновенно тих, он словно бы разговаривал сам с собой, размышляя вслух. – Хочешь знать, ЧТО ты наделал своей дурацкой борьбой за «освобождение любимого Отечества»? Тогда хоть раз послушай не перебивая… Мне не нужна Россия! Удивлён, поэт-партизан?! Мне был нужен мир… весь мир! Богатый и процветающий под благосклонным оком цивилизованной Франции! Я был готов пойти на любые уступки, я взял Москву лишь для того, чтобы склонить вашего императора к переговорам. И он бы по-прежнему правил своей страной, сохраняя вашу валюту, вашу независимость, вашу религию, армию и национальную самобытность… Мне ничего не нужно от вас, глупые русские медведи, только не вмешивайтесь в мои планы! Что плохого в том, если французы будут править миром, а Россия единственная стяжает право оставаться непобедимой?! Все понимали это, вся Европа приняла разумность этого порядка, и даже царь Александр уже был готов на всё… О, как бы мы с ним поладили! Он единственный из всех государей, снискавший моё глубокое уважение ещё на встрече в Тильзите. Помнишь, подполковник? Ты тоже был там, стоял рядом со мной, и я видел тайное обожание в твоих глазах…

– Я восхищался вашим талантом полководца, – сухо признал я, – но лишь до тех пор, пока французы не двинулись на Россию.

– Идиот, это же было благом для вашей варварской страны! – не выдержав, сорвался он. – Мы несли вам культуру и просвещение, экономические реформы, освобождение от рабского труда всему народу, политическую стабильность, уверенность в завтрашнем дне. Переняв от нас всё лучшее и прогрессивное, Россия могла бы стать второй сверхдержавой!

– После Франции?

Наполеон замолчал, с трудом переводя дух. Мне тоже не приходило в голову ничего достойного для праведной отповеди захватчику. Выходило, что он повсюду прав, а весь наш лесной героизм шёл только во вред, раздражая и усиливая противостояние двух армий. Если бы не мы, они давно бы пришли к миру…

– А ты первым подал пример безоглядного сопротивления. Настроил крестьян, нашёл последователей, своими шальными успехами ты вдохнул в них веру! Всё пошло не так… Вы победили, но – зачем? О, это непостижимое русское упрямство!