Охота на императора

Доверие к нему императора укрепилось окончательно. И все-таки покушение на него, фактического диктатора, не представляло для террористов значительного интереса. Они, подобно азартным охотникам, выслеживали иную, самую крупную, единственную на свете добычу. Это стало для них, можно сказать, целью жизни. Вдобавок она поглощала усилия и средства организации. Террористы не желали от нее отказываться, невзирая ни на какие трудности и, конечно же, постоянно рискуя попасть на эшафот.

На эту акцию нацеливала их, пожалуй, сама сущность самодержавия. Ведь царь считался центральной опорой государственного строя, средоточием власти не только светской, но и церковной; фигурой мистической, избранником Божьим. За одну лишь подготовку покушения на него полагалась высшая мера наказания. Для террористов он был поистине «царской добычей», ради которой любые жертвы оправданы. Тем более после многих неудачных покушений.

Однако им теперь приходилось спешить. Они знали, что со дня на день ожидается указ императора о новых либеральных реформах. После этого покушение на него стало бы выглядеть как месть за эти преобразования, как выступление врагов демократии, жестоких и беспринципных убийц.

«Утром 28 февраля, — пишет В. Николаев, — Лорис-Меликов подал императору на подпись манифест, объявляющий, что делегаты, выбранные земствами, вне зависимости от своего классового происхождения или экономического положения, будут приглашены войти в преобразованный Государственный Совет. Это было историческое решение государя и, как правильно считали террористы „Народной воли“, — первый шаг к установлению в России парламентского правления. Государь дал свое согласие, чтобы манифест этот был немедленно опубликован во всех завтрашних утренних газетах.

Министр сообщил государю, что вождь террористов Андрей Желябов арестован накануне, но что Софья Перовская и остальные члены организации, около пятнадцати человек, все еще на свободе. Лорис-Меликов настаивал, что именно потому, что эта кучка опасных террористов „Народной воли“ все еще на свободе, государь не должен присутствовать в воскресенье на военном параде в Михайловском манеже.

Но Александр, смеясь, ответил министру, что он все же не может „оставаться пленником в своем собственном дворце“. Уже самое это отношение императора Александра к весьма обоснованным предупреждениям Лорис-Меликова показывает отважный характер царя и его бескомпромиссное решение не поддаваться запугиванию террористов, хотя он великолепно понимал всю рискованность своего поведения».

Словно неумолимый рок тяготел над императором. Правда, по воспоминаниям Екатерины Михайловны Юрьевской, перед отъездом Александр посетил ее и был в хорошем настроении. Но ее он по-прежнему любил, и встречи с ней доставляли ему радость, тогда как, может быть, в глубине души чувствовал усталость от тягот государственных дел и семейных неурядиц. Наследник престола Александр Александрович неодобрительно относился ко второй семье отца и его морганатическому браку с Екатериной Михайловной, а жены великих князей злобствовали против нее.

Поведение императора во время последнего покушения выглядит очень странно. Он словно испытывал судьбу… Однако еще более загадочны события, которые привели его к гибели: оплошности охраны, неоказание первой медицинской помощи… Впрочем, обо всем этом речь впереди.

ПОДГОТОВКА

Слабых духом неудачи угнетают, сильных — побуждают действовать с удвоенной энергией. Революционеры-террористы тяжело переживали провалы покушений на Александра II. Тем более что от взрыва на железной дороге после долгой и трудной подготовки в трех пунктах пострадали невинные люди.

И все-таки сразу же началась подготовка очередного покушения. Это была отчаянная решимость обреченных. Вокруг них все туже затягивалась петля слежки.

Была еще одна причина упорства террористов: реакция Православной церкви. Священники посвящали службы чудесному спасению царя и уверяли, что его хранит Бог. В народе распространялось такое же мнение. Получалось так, будто покушения только укрепляли самодержавие.

Александр II понимал, что на него ведется охота и жизнь его находится в постоянной опасности. Но что ему следовало делать? Он был заложником самодержавия. В его ближайшем окружении преобладали люди, уверенные в необходимости ужесточать репрессии против любых противников существующего строя — даже легальных. Правда, новый министр внутренних дел граф Лорис-Меликов готовил некоторые либеральные реформы, которые могли бы ослабить позиции революционеров. Однако противодействие таким новшествам было велико.

Как писал один из народовольцев (из небедных дворян) Аркадий Тырков: «Правительство всем своим режимом не только закрывало перед нами перспективы честной, открытой общественной деятельности, но своими жестокостями — казнями, учреждением генерал-губернаторств — слишком задевало, раздражало и вызывало желание дать ему немедленный отпор. И те, у кого душа болела, невольно шли к народовольцам. На эти элементы их пример действовал очень решительно…