Охота на императора

Он активно занимался самообразованием. Раньше знал пять языков, и в тюрьме освоил столько же. Пока разрешали пользоваться только религиозной литературой, он собрал материалы для своих будущих книг, посвященных истории христианства: «Откровение в грозе и буре», «Пророки», «Христос». Позже смог заниматься науками, освоил университетские учебники. В работе «Периодические системы строения вещества» теоретически доказал существование инертных элементов, а также электрона и позитрона (под именем анодий и катодий), изотопов, предположил сложное строение и эволюцию химических элементов, присутствие в атмосфере инертных газов…

Выйдя на свободу в 1905 году, занялся научно-популярной и легальной публицистикой; читал просветительские лекции, которые пользовались огромным успехом. Его вновь арестовали в 1911 году за сборник стихов «Звездные песни», обвинив в возбуждении бунтовщической деятельности и дерзостном неуважении к существующей власти. Хотя он использовал лишь общие слова типа «тиран» или «корона» без конкретного адреса.

В деловом письме антропологу, географу академику Д.Н. Анучину он не без иронии заметил: «Мне, человеку оппозиции, придется доказывать (и совершенно по совести), что, употребив слово «тиран», я не имел в виду русской верховной власти… а прокурор будет доказывать, что именно подходит! Точно так же и все подведенные под «воззвание к ниспровержению»… места содержат лишь общие призывы к борьбе с угнетением и ни слова не говорят о России, а прокурору придется доказывать, что угнетение именно и есть в России. Поистине удивительные настали времена!»

Его осудили на год заключения. Он провел его в Двинской крепости, не переставая работать…

Как пишет советский химик и историк науки Ю.И. Соловьев: «Произошло удивительное, феноменальное явление! Из крепости, после 25-летнего заключения вышел человек, научные идеи которого были более передовыми, чем представления и убеждения некоторых профессоров, которые с кафедр университетов читали лекции, участвовали в заседаниях научных обществ, могли в любое время пойти в библиотеки и, наконец, работать в тиши своих уютных кабинетов».

В октябре 1907 года его избрали почетным членом Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Диплом подписали известные русские ученые: Н.А. Умов, Д.Н. Анучин, Н.Е. Жуковский, К.А. Тимирязев, Н.Д. Зелинский…

Он не был похож на упоенных собственными домыслами «изобретателей велосипедов» и научных фантастов. Его теоретические исследования порой на несколько лет опережали открытия профессионалов. Конечно, в некоторых случаях он повторял – не зная того – совершившиеся открытия. И это доказывает замечательную ясность его ума и творческий гений.

Его жизнь и творчество доказывают справедливость высказывания Гёте: «Первое и последнее, что требуется от гения, это любовь к правде».

Лукашевич Иосиф Дементьевич (1863–1928) судьбой своей напоминает Николая Морозова. Правда, Лукашевич поздно примкнул к революционному движению, а в 24 года попал в тюрьму, где провел почти двадцать лет… став незаурядным ученым. Он написал фундаментальную работу «Неорганическая жизнь Земли» (три объемистых тома!), находясь в Шлиссельбургской крепости.

Был он сыном обедневшего виленского (Вильно, ныне – Вильнюс) помещика. С детских лет проявлял неутолимую любознательность и любовь к природе. Поступил в Петербургский университет, стал членом Студенческого научно-литературного общества, подружился с такими же любознательными молодыми людьми – В.К. Агафоновым, В.И. Вернадским, позже ставшими выдающимися геологами. Тогда же вступил в террористическую организацию, активистами которой были А.И. Ульянов и П.Я. Шевырев.

Группа была разгромлена в 1887 году. Их обвинили в подготовке покушения на царя. Ульянова и Шевырева казнили. Лукашевича приговорили к бессрочному заключению. Когда заключенным разрешили получать литературу, Лукашевич стал инициатором организации негласного «тюремного университета». Он с товарищами стал заниматься геологией, биологией, химией, физикой, кристаллографией, палеонтологией, психологией, философией. По свидетельству Веры Фигнер, он был блестящим преподавателем.

«Занимались шлиссельбуржцы серьезно, – писал историк науки Б.П. Высоцкий, – несмотря на неимоверные трудности, особенно в получении литературы. Им позволили связаться с Петербургским подвижным музеем наглядных пособий, и они занялись массовым составлением коллекций по ботанике, энтомологии, минералогии, палеонтологии. Эти коллекции были столь высокого качества, что на Парижской выставке 1898 г. получили золотую медаль; конечно, музей был вынужден скрыть, кто были лауреаты…