Охота на канцлера

Канцлер разорвал пакет. Там оказалось донесение немецкого посла в Варшаве.

Члены кабинета ждали, пока канцлер не закончит чтение. Наконец Фишер оторвался от послания и с раздражением посмотрел на Отто фон Мольтке:

— Посол сообщает, что его утром вызвал министр иностранных дел и предъявил нечто вроде ультиматума: либо мы выплачиваем польскому министерству внутренних дел полуторамиллионную компенсацию, либо они раздуют шумиху о «новых немецких провокациях».

Речь идет о том, что неделю назад ваш заместитель Хаусхофер потребовал арестовать в аэропорту «Окенце» прибывающего из Афганистана с несколькими ракетами «стингер» террориста Мазовецкого. Хаусхофер утверждает, что с помощью «стингеров» Мазовецкий собирался совершить на меня покушение. Поляки выслали для захвата террориста спецгруппу. Но в это время рядом с «Боингом», на котором он прибыл из Кабула, в землю врезался лайнер «Люфтганзы». Бойцы отряда особого назначения погибли, чудом спасшегося Мазовецкого доставили в реанимацию. Анализ места происшествия показал: в прибывшем из Кабула «Боинге» «стингеров» не оказалось. Поэтому поляки считают, что Хаусхофером затеяна провокация с целью замарать доброе имя Польши обвинением в терроризме. Они требуют компенсации за жизнь и снаряжение погибших бойцов — полтора миллиона марок.

Фон Мольтке подавленно молчал.

— Не могли бы вы разъяснить членам кабинета, в чем замысел всей этой комбинации? — язвительно спросил Шпеер.

— Мазовецкий попал в поле зрения нашей разведки после того, как нарисовал свастику на лобовом стекле «мерседеса» немецкого посла в Варшаве и угодил в тюрьму, — проронил фон Мольтке. — Агентурные данные позволяли подозревать его в антигерманских настроениях и склонности к террористическим актам против крупных государственных деятелей. Поездка Мазовецкого в Афганистан встревожила нас. Мы решили, что он отправился туда за оружием, оставшимся после войны афганских моджахедов против Советов. А в девяноста девяти случаях из ста за «стингерами» ездят в Афганистан. Мазовецкий проник на борт самолета в Кабуле, минуя регистрацию. Он подъехал к лайнеру на собственной машине и внес сверток, который по всем параметрам походил на обернутый ковром «стингер». Вот и судите сами, — повысил голос фон Мольтке, — надо или не надо было предупреждать польские власти…

— Демагогия, — недовольно фыркнул Шпеер.

Но остальные члены кабинета не разделяли мнения министра иностранных дел. Это ясно читалось на их озабоченных лицах.

— Компенсацию полякам, видимо, придется выплатить, — заметил канцлер. — В конце концов, полтора миллиона марок для германской экономики — ничто. А министру иностранных дел я бы посоветовал, — ледяным тоном добавил он, — воздерживаться от опрометчивых замечаний…

Польша (Варшава)

Анна разлила в хрупкие фарфоровые чашечки крепко заваренный цейлонский чай, поставила на поднос вазочку с сахаром и несколько маленьких коробок джема. С полминуты собравшиеся в квартире Тадеуша Бальцеровича заговорщики молча размешивали сахар.

— «Стингер» у нас есть, — скупо, улыбаясь одними уголками рта, произнес Лех. — Осталось кинуть жребий, кто будет стрелять в канцлера. Анна, нарежь бумажки.

Девушка поставила чашечку на поднос и вышла из комнаты. Через минуту она вернулась со стопкой аккуратно нарезанных картонных квадратиков.

— Один из них помечен крестиком. Кому он выпадет, тот и будет стрелять в Фишера, — тряхнула головой стюардесса.

— Надо принести глубокую вазу, — посоветовал Лех.

Анна вернулась с вазой. Лех бросил туда картонные квадратики, энергично встряхнул, поставил на стол и предложил:

— Тяните!

Первым вызвался Тадеуш Бальцерович. Его рука, вытянувшая кусочек картона, дрожала, и Лех ясно видел, как волновался заговорщик. Картонный квадратик был девственно чист.

Мазовецкий крякнул и сам потянул жребий. Тот же результат. Следующим тянул жребий Яцек Михник. Губы его зашевелились в молитве.

— Пресвятая Богородица, спаси и сохрани… — шептал Яцек.

Однако исполнить приговор должен был кто-то другой.

Войцех Куронь и Анна тоже вытянули пустой квадратик. Бронислав Герек, оставшийся последним, до крови закусил губу и вытирал вспотевший лоб платком. В вазе остался последний кусочек картона — тот самый, на котором Анна начертила крест.

— Это не по правилам! — взмолился Герек, оглядываясь на заговорщиков. — Мы должны были сначала кинуть жребий и решить, в каком порядке будем его тянуть…

— Ну! — рявкнул Лех.

Лицо Герека исказила гримаса, он даже не шевельнулся.

— Тяни же! — прохрипел Лех.

Казалось, еще минута и он вцепится Гереку в горло.

Бронислав запустил руку в вазу и вытянул оттуда картонку с крестиком. На него жалко было смотреть.

— Я никогда не предполагал, что именно мне придется убивать канцлера! — горько заключил он.

— Лех, а ведь это и в самом деле несправедливо! — вмешалась Анна. — Бронислав сказал дельную вещь. Прежде, чем тянуть жребий, нам стоило решить, в какой последовательности это делать.

Во взоре Герека появился слабый проблеск надежды. Он даже не ожидал, что у него найдется защитник.