Охота на Химеру

То, что он сказал, только поставило все на свои места. Люди были для него игрушками — или моделями для его экспериментов. А для меня они были частью моей души. Те, кого я знала и любила и давали мне принадлежность к человечеству. В это краткие мгновения, я поняла многое, очень многое. И нашла для себя ответ на самый главный вопрос.

— Как ты думаешь, что является мерой человечности? — Да, теперь я знала ответ. — Способность к самопожертвованию. Пока у нас остается цель, ради которой не жалко пожертвовать жизнью, мы остаемся людьми. Поэтому, несмотря на твой человеческий облик, ты не человек, Феникс… В отличие от меня.

Я улыбалась. Мне было очень легко — потому что я уже перешла свой Рубикон. В меня вливалась энергия — огромная, неисчерпаемая. Я тянула энергию мира потоков, тянула с такой силой и интенсивностью, что это не могло продолжаться долго. Тянула, разрушая свой разум, свою память, свое я… И продолжала тянуть, понимая, что умираю…

Несмотря на всю свою мощь, Феникс не мог сравниться со мной. Он был невероятно силен — но умирать не хотел. И поэтому проигрывал. Та энергия, которую он накопил в резервуаре, вливалась сейчас в него, в ту защиту, которую он возводил сейчас вокруг себя — но за моей спиной стояла мощь всего человечества.

Расстояний для меня не существовало — как не существовало и преград. Я чувствовала, как где–то далеко останавливались электростанции, не в силах дать затребованную мной энергию… По всему миру оставались без света города… Все электричество, вся существующая энергия принадлежала сейчас мне и только мне.

Моя третья смерть, выбранная мной добровольно и сознательно. Я знала, что живу сейчас последние мгновения своей жизни. И знала, что ничуть не жалею о своем выборе. Я видела лицо Феникса, уже понявшего, что происходит — но по–прежнему равнодушного. Где–то рядом были Вик и Зварыгин — но я их уже не ощущала. Весь мир сузился до одной точки — и, ощутив, что предел уже близок, я ударила, ударила всей накопленной энергией, чувствуя, как распрямляется тугая пружина, сметая защиту Феникса, как удар молотом сметает бумажный лист и понимая, что это конец для нас обоих…

* * *

Столица, главный офис компании «Аэда», 27 августа. Зварыгин.

Когда Химера встала напротив Феникса, закрывая их собой. Зварыгин замер. Он по–прежнему мог читать ее эмоции — и сейчас в каждом ее движении была решимость. Ее тело начало светится, все сильней и сильней, и он, почти не сознавая, что делает, упал на пол и откатился в сторону, выхватывая пистолет. Рефлексы сработали сами. От громкого взрыва вылетели стекла, и Иван поднял голову. Химера исчезла — как исчезло и сияние вокруг тела Лавирина. Он стоял, неуверенно пошатываясь, словно в прострации. Почти не целясь, Зварыгин выпустил в стоящего перед ним человека всю обойму, после чего подошел и склонился над телом. Лавирин был мертв — окончательно и бесповоротно — и, значит, Феникса больше не существовало.

В холл вбежал потрясенный Виктор и несколько мгновений смотрел на лежащее перед ним тело. Потом огляделся по сторонам.

— Тиль? — голос Виктора неуверенно разорвал царившую тишину. — Тиль!

— Она мертва. — Зварыгин сунул пистолет обратно в кобуру, пытаясь отогнать нахлынувшие эмоции.

— Нет! Она… Ты…Я убью тебя!

— Это лучший вариант, Вик. — В голосе Зварыгина прозвучала горечь. — Лучший вариант. Больше не существует ни Феникса… Ни Химеры.

Действительно, лучший вариант. Он выиграл. И уже почти не важно, какой ценой. За все приходится платить, и он не исключение. Перед глазами на мгновение возникла Химера, прекрасно понимающая, что ее ждет, но становящаяся против Феникса. Есть вещи, которые важнее жизни.

* * *

Столица, главный офис компании «Аэда», 27 августа. Виктор.

Виктор ошеломленно смотрел на загородившую его Тиль. Она шагнула вперед, светясь все сильней и сильней невероятным, обжигающим глаза светом — слабое сияние защиты Феникса терялось на этом фоне. Огненный призрак шагнул вперед и ударил — с руки сорвалась белоснежная молния, прошившая насквозь стоявшего перед ней Лавирина… И разлетевшаяся радужными искрами… Раздавшийся взрыв выкинул его наружу прямо через стеклянные двери. Лежа на асфальте и с трудом переводя дыхание, Виктор смотрел вверх и не мог отвести глаз. Над ним, распадаясь на огромные хлопья и опадая исчезающими звездами невероятных оттенков, таяла Завеса. И на синем небе ярко сияло солнце. Он с трудом встал на ноги, и едва не упал. Что–то кричали от заграждения, но он не обратил на это никакого внимания. Сейчас важно было другое. Он вбежал в холл и первое, что выхватил взгляд, был склонившийся над телом Лавирина Зварыгин.

— Тиль? Тиль! — он звал, в глубине души понимая, что ему не ответят.

— Она мертва. — Да, он знал это. Понимал. Но боль была слишком сильна. Хотелось отгородиться любой ценой.

— Я убью тебя!

— Все к лучшему, Вик. Лучший вариант. Больше не существует ни Феникса… Ни Химеры.