Охота на Князя Тьмы

— Мы, с возрастом, не молодеем, Гордей Назарович. У всякой мысли разные в голове есть. Кто-то на старость загодя откладывает. А кто-то, как та стрекоза из басни, танцует и поет, наслаждаясь жизнью. Аля была умной барышней. Предпочитала откладывать. Что касается ее намерений… Я не знаю. Спросили бы у меня год назад, ответила бы положительно. Но сейчас… не знаю.

— А что произошло в прошлом году?

— Ах, пустяки, — махнула рукой мадам. — Алечка влюбилась.

— Влюбилась? — раздался в тишине приглушенный писк, и только когда на меня устремились две пары выразительных глаз, стало ясно, что вылетел он из моих уст. Пришлось добавить, уже грубее. — Кхм… простите.

— Именно так. Алечку не минула сия напасть. Отлучаться стала. Возвращалась румяная. Цвела и пела. А когда гостей отваживать стала, я сразу смекнула — что-то не ладно.

— Кто таков будет? — ухватился за ниточку Гордей.

— К нам его не водила, а потому, кто и откуда, не спрашивайте. Не ведаю. Знаю лишь, что ни гроша за душой. Содержала она его на свои кровные.

— Что было дальше?

Юлия Павловна возвела очи к потолку и тяжело вздохнула.

— Меж нами состоялся разговор. Тяжелый. Я ее в сердцах дурочкой назвала. Ну кому нужна девица продажная? Сколько примеров рядом ходит. Была у меня матрешка одна, Пелагеей звали. Тоже, любовь великую нашла. Бежать с ним думала. Пока красавец ее французкой [2] не наградил. Сгорела быстро. Зато другим наука.

— Алевтина послушала?

— Не по первой. Кивала, разумеется. Да только вид делала. Я уже и рукой махнула. Уйдет, и бог с ней. Но что-то у них не заладилось. Я не уточняла. Прекратились отлучки ее постоянные. Румянец ушел. И эдакая тоска в глазах… Может, поддержи я ее, по-другому бы судьба распорядилась. Кто ж теперь скажет?

Интересная ниточка. Но, если это бывший любовник, зачем ему ждать целый год, чтобы вернуться с возмездием? Нелогично. А в криминалистике, все что не поддается логике, лучше обходить стороной. Но в список подозреваемых, неизвестный субъект, попадает однозначно.

— Юлия Павловна, — задумчиво протянул пристав. — Что вам известно о врагах Алевтины Максимовны?

— Побойтесь бога, ну какие у нее могут быть враги? — возмутилась мадам. — Я не отрицаю, среди моих девочек найдутся те, что за упокой ее души ящик шампанского выпишут. Но никто их них не способен на убийство.

— С чего вы взяли, что произошло убийство? — нахмурился Ермаков.

Тюлькина откинулась на спинку дивана и хмыкнула.

— Я женщина не глупая, господин пристав. Нужды бы не было вам ко мне жаловать, поперхнись она чаем. А девочки многие на Алечку косились. Не понимают, дурочки, сколько гостей к нам благодаря красоте ее и обаянию слеталось. Им бы на руках Алевтину носить, да в пятки целовать!

Пятка зачесалась. Правая. Противно так, неприятно. Но не снимать же при всех сапог? Пришлось мучиться.

— Последний вопрос и мы оставим вас в покое, Юлия Павловна. Скажите, кого принимала Алевтина Максимовна два дня назад, когда ее видели здесь в последний раз?

— Откуда же мне знать? — изобразила удивление мадам. — Я личной жизнью наших гостей не интересуюсь.

Врет, конечно. Это даже Гордей, судя по напрягшейся спине, понял. Но разве с такой матерой волчицы что-то вытрясти? Не нравилась она мне. Вроде милая, открытая, расположить к себе пытается. Только вот за каждым словом чувствовалась фальшь.

— Извольте сообщить, где находится комната госпожи Немировской. Надобно произвести досмотр личных вещей.

— Ну раз надобно, — протянула она, переведя недвусмысленный взгляд с пристава на меня. — Имейте в виду, за пользование комнатами у нас плата положена. Небольшая, но обязательная.

Я поперхнулась от такой наглости. Закашлялась. А Ермаков будто повода дожидался. Взгляд стал холоднее льда.

— Вы официальному лицу на что намекаете, госпожа Тюлькина? Или мне проверку на вас натравить? А потом вызвать в участок и устроить допрос?

Дамочка осеклась. Глазки испуганно забегали.

— Не извольте гневаться, господин пристав. От горя я помешалась. И проверки не надобны. У меня все чинно. Девочки все при билетах. До восемнадцати лет живут на правах прислуги. Никто и пальцем к ним не прикасается. Не спорю, есть и зарвавшиеся гости, но у нас таким не рады. Слежу строго, по совести, — обволакивала словами Юлия Павловна. — Никого насильно не держу. Двери всегда открыты. Но никто об том не помышляет. Зачем, ежели здесь сытая жизнь, а там ни дома, ни содержания? За здоровьем их слежу. Из заработка вычитаю лишь половину. Таких условий во всем Китеже днем с огнем не сыщешь. Вот все ко мне и идут. В ножки кланяются. А у меня сердце большое. Жалостливое. Разумеется, вам дозволено посетить комнату Алечки. Я сама вас туда провожу. Недалече. За углом, вторая дверь налево.

Она начала подниматься с дивана, но Гордей отрицательно качнул головой.

— Мы сами. Уж поди не затеряемся.

Резко развернувшись, он схватил меня под руку, потащил к выходу и выпустил лишь когда за нашей спиной со стуком закрылась дверь.

— Неприятна женщина, — поморщилась я.

— Еще мягко сказано, — на удивление спокойно согласился он.

— Вы ей поверили?

— Аж прослезился…