Охота на колдунов

  Наследник Холма в тревоге косится на Дана, если оберег зашит у молодого северянина в поясе, то об остальной защите знахарь так и не рассказал. Твердил - еще не пришло время. Но Холмина тотчас осеняет: прилюдная смерть на службе от руки жриц - и враги не смогут надругаться над родом, их самих будет преследовать императорское правосудие. Северянин успокаивается и вновь внимательно смотрит на жриц, особенно - на младшую. На Севере верят, что для колдуний нет посмертия, ни плохого, ни хорошего. 'Жаль будет такую красоту отдавать трупным червям', - проносится в голове и Клевоц морщится от недостойной мысли, сострадания к убийце отца.

  - Не вздумай показывать, что понимаешь, кто они. Мы сможем отомстить, только когда не будем этим подставлять Холм, - шепчет Дан.

  Леди и купец между тем перекидываются парой слов, и старшая трогает лошадь. Но свита успевает предупредить ее намерение - гнедой жеребец седовласого храмового рыцаря опережает пегую кобылку жрицы на пол корпуса и воин провозглашает:

  - Рэлʼли Анна Пóлеон, владетельница Сизого Камня, ʼвысшая жрица всеблагого Похитителя, - негоже дворянке представлять себя самой.

  - Рэлʼ Клевоц Холмин, старший наследник владетеля Холма, - также полно представляется Клевоц в ответ.

  - Милостивый государь, - подъезжает поближе рэлʼли Анна и кокетливо улыбается Клевоцу с высоты лошади, - почему бы тебе не сделать любезность и не пропустить почтенного негоцианта?

  - Осада стоит денег, милостивая рэлʼли, закупить оружие...

  'А может, мы даже успеем нанять сотню-другую наемников в других провинциях', - додумывает северянин, но вслух не произносит.

  - Старейшина Клаус добрый прихожанин храма. Император должен был уведомить тебя, что сословие решило не воевать за провинцию, поэтому я не могу помочь городу. Но я могу помочь нашему прихожанину - как насчет десяти однощитовых храмовых рыцарей на время осады за право проезда для купца и его свиты?

  От удивления Клевоц поначалу не знает, что и ответить: 'может, мы ошибаемся и это не они?'

  Один Дан не растерялся:

  - Проси письменное обязательство жрецов.

  Но, против ожидания, рэлʼли не отказывается даже прямо на месте составить бумагу на имя северянина.

  * * *

  - Покажи ладони... Проходи. Ладони... Проходи, - одноглазый Глазко в закрытом трофейном шлеме, взятом им с бою около года тому назад, проверяет минующих восточные ворота.

  Бедняки с характерными мозолями могут идти куда им вздумается, все равно в других провинциях их никто не ждет. Беженцев много почти по всей империи, а впереди зима. Но вот те, кто не изнурен полевыми работами, а также повозки с едой и просто ценным добром отправляются обратно в город.

  После того, как прошел слух о закрытии Фойерфлаха, многие вдруг захотели оказаться за пределами стен. Но большинство вернется - если раньше не ушли, то сегодняшнее бегство - одни эмоции. Тем более что ʼвысшие жрицы выкупают проезд для состоятельных горожан в обмен на предоставление северянам храмовых воинов.

  Рядом с Глазком - стражники и Нижнегорский со своими людьми. Юрий собирается послать прошение о разрешении от службы - связанное с такой редкостью, как принятая Похитителем клятва, оно, очевидно, будет рассмотрено императором. Но в то же время, после любезной беседы ʼвысшей жрицы с Клевоцом, Нижнегорский сотоварищи больше не прячут лица. Если даже для ʼвысшей не зазорно заигрывать с наследником Холма...

  Теперь Юрия тревожит другое: обязывает ли клятва именем Похитителя выдать жриц Похитителя? В свое время он не видел их лиц, но утром, у ворот узнал по голосу. 'Нет, - думает Юрий, - не будут же жрицы мешать защищать город. А значит, служба держателю Фойерфлаха и инкогнито жриц друг друга не касаются'. Сами же волшебницы пока не узнали его, но и когда узнают - 'моей вины в поражении нет, - убеждал он себя, - а клятва Похитителю - есть клятва Похитителю'.

Глава 4, где Клевоц взрослеет, а жрецы ищут женщину, чей пепел уже развеян над рекой.

  По узкой улочке Фойерфлаха в густых ночных тенях каменных, кирпичных и деревянных домов, прячась от тусклого света растущей луны и редких проблесков рукотворного огня, перемещалось два существа.

  Первой извивалась необычно толстая змея больше шести саженей в длину. В редких отблесках факелов, догорающих в бронзовых подставках над парадными дверьми домов побогаче, светлые пятна вдоль змеиной спины и почти треугольные (темные по краям) пятна с боков будто сетью укрывали гадину, придавая то местами черный и серый, то желтый и ядовито-зеленый окрас. Чужие взгляды словно бы отталкивало от рептилии, и потому ни один случайный прохожий не был потревожен неожиданным зрелищем.