Охота на колдунов

  Но вдруг мимо баронета Холма размеренными широкими шагами навстречу змее-переростку уверенно проходит Дан. В вытянутой вперед левой руке меч лезвием к низу. Хват необычен - большой и безымянный пальцы поддерживают крестовину снизу по обе стороны лезвия. Указательный и средний лежат на крестовине сверху по обе стороны рукояти. В правой руке у бедра - секира.

  - Сгинь, - произносит Дан, почему-то шепотом.

  Но тварь лишь неторопливо устремляет длинное тело к нему навстречу.

  - Именем моего самоограничения, - тварь, будто в удивлении, приостанавливается.

  Клевоц с недоумением вслушивается в словесный экзорцизм. Он думал, что теперь умеют бороться с нелюдью лишь заточенным металлом.

  - Именем помощи нуждающимся, оказанной в ущерб своему телу и своей душе, - тварь дергается словно от удара.

  Лицо у Дана, которого почему-то почти не берет загар, становится еще бледнее, чем обычно:

  - Именем прощенных должников, - тварь раскрывает пасть и зловеще шипит. Похоже, должников Дан прощал отнюдь не всегда.

  Дан, будто ступая против течения, подходит почти вплотную к рептилии:

  - Именем всего, что я безропотно претерпел, - змея скручивается кольцами и прячет голову. Сетчатый окрас кожи проступает ярче, а вокруг головы и хвоста воздух словно искрится.

  У Дана же заметно дрожат ноги и подергивается в руке меч:

  - Именем Вышнего, - выдавливает из себя старик.

  Ослепительная беззвучная вспышка бьет по глазам и, проморгавшись, Клевоц, будто в розовом мареве, видит разлетевшиеся по помещению окровавленные ошметки змеиной кожи, вздымающего топор Дана и голую женщину на полу, в страхе закрывающуюся руками. Топор опускается, а следом бесчувственной куклой валится с ног и Дан.

  'Вот она - наша защита от колдунов, 'третий путь', - запоздало соображает Клевоц. - С бородой и секирой'.

  Пламя свечи трепещет, но так и не затухает.

  А в следующий миг происходит сразу два события.

  Во-первых, дубовая ляда на второй этаж открылась, явив взору Таптуна:

  - Смотрю, у вас тут веселье почище нашего, - не успел он вымолвить, как тут же рвет из нагрудной петли нож и метает вниз. И немедля захлопывает ляду.

  Во-вторых, в дверном проеме появилась темная фигурка, прячущая лицо в тени капюшона. Нож внезапно замер примерно в пяди от ее груди и вдруг еще быстрее устремился обратно. Не укройся Таптун за толстыми дубовыми досками, лезвие вошло бы точно в переносицу.

  Фигурка подскочила к распростертой окровавленной женщине, со всхлипом втянула воздух в легкие. Ее руки охватило огненное сияние. И она начала медленно и грозно, грозно, несмотря на внешнюю хрупкость, поворачиваться к зашевелившимся на полу, приходя в себя, Вызиму и Ждану, и к наследнику Холма.

  Ляду наверху попытались вновь открыть, собираясь прийти на помощь, но массивные петли без видимой причины заклинило намертво. Ударили топоры, сквозь щели вниз просыпалась пыль, но нужно было время.

  А у ног колдуньи все так же ничком лежал Дан, не подавая признаков жизни.

  Но если змея недавно сбила Клевоца с толку, то теперь все казалось ясно: оберег. Северянин на ощупь выхватил шероховатый округлый камень и стиснул в ладони, пристально глядя на ведьму. Колдунья произнесла слова, воплощающие давно приготовленный наговор, но ничего не произошло. Попыталась еще раз, но с тем же результатом. А свет вокруг ее ладоней погас. Она непонимающе встряхнула головой, и капюшон слетел, открывая соблазнительный облик разгневанной девушки. Светло-русые волосы перехвачены буковым обручем.

  И вот уж девчонка, побелев лицом, нелепо размахивала руками. Но это для северян нелепо. Среди своих Изабелл слыла прилежной ученицей, она знала множество приемов, как выжать из разума и тела последние капли Силы. Однако ничего не срабатывало!

  Клевоц неотвратимо приближался, буквально тающий оберег в одной руке, топор в другой. В глазах девушки фигура надвигающегося северянина словно выросла, заслоняя весь мир. И в последнее отчаянное колдовское усилие она вложила всего одно желание: 'Пощади!' Навредить ему молодая ведьма уже не могла. Но вот защититься или даже скорее безмолвно попросить за себя, усилив просьбу волшбой - могла попытаться. И тут Сила окончательно угасла в ней, истощившись в последней вспышке, усиленной столкновением гордости и ужаса в ее душе.

  В иное время Изабелла стала бы презирать любого ʼвысшего жреца, просившего пощады у северян. Но лишившись Силы перед лицом смерти, она не могла мыслить привычным образом.

  В иное время примитивный наговор-импровизация не сработал бы. Но коснувшись сознания Клевоца ее мольба зацепилась за вчерашнее: 'жаль будет такую красоту отдавать трупным червям'.

  А далее ни Клевоц поначалу не понял, что теперь будет действовать под влиянием колдовства, ни девушка не почувствовала, что волшба воплотилась. Лишь ощутила, как Сила покинула ее, и, в страхе выхватив короткий ритуальный ножик, попятилась от северянина.

  Клевоц принял чуть вправо, отсекая Изабеллу от дверного проема. А та, в ужасе не сводя с него глаз, упустила последний шанс сбежать. Да и был ли он, этот шанс? Ведь никто не мешал метнуть топор ей в спину.