Охота на колдунов

  Вызим и Ждан наконец-то оказались на ногах и, сообразив что к чему, принялись загораживать дверным полотном от случайного (или же намеренно любопытного) взора вход в башню. Наверху сообразили, что петли вновь проворачиваются и перестали рубить. Распахнутая ляда пропустила вниз несколько звякающих железом косматых северян.

  Все разом заговорили, обсуждая детали происшедшего. Кто-то выскользнул в ночь, в поисках возможных соглядатаев. Другие с интересом рассматривали клочья змеиной кожи, зарубленную колдунью-оборотня. С трудом разжали пальцы, даже в забытье мертвой хваткой державшему меч Дану. Уложили его поудобнее на соломенный тюфяк - Вызим сказал, что знахарь может еще очень долго не приходить в себя. А вот на молодую жрицу, вжавшуюся в каменную кладку стены в самом темном закутке, каждый бросал лишь взгляд-другой - для них ее покуда дышащее тело, такое обычное без волшбы было неинтересно. Те, кто здесь оказался, уже знали, что оберег забирает Силу и из колдуньи, и изо всех ее 'напоенных' вещей. Короткий допрос - и для ведьмы все закончится.

  А девушка всё надеялась: вот-вот вернется волшба. Происшедшее казалось ошибкой, навеянным мороком. Она читала, дескать в древности северяне умудрялись иногда неким потаенным способом обессиливать ʼвысших, но все авторитеты в один голос твердили, что более такое никогда не повторится. Неужели давно позабытые времена вернулись и Север придется покорять вновь?

  - Срочно выпытываем, что нужно и уничтожаем тела. Если за нами следили храмовые соглядатаи, будем все отрицать, - встревожено зашептал Клевоцу на ухо Вызим, но видать слишком громко.

  - Вы не посмеете! - взвизгнула девчонка и притопнула красным кожаным башмачком (под балахоном скрывались модные одежки).

  - Кого ты хочешь убедить? - ухмыльнулся Вызим. - Себя или нас? Расскажешь, что нам нужно, и уйдешь в иной мир спокойно. Тебе боли не выдержать, поверь, - северянин полагал, что посмертия колдунам не видать, но ведь жрица должна была думать иначе.

  - Вы же не пытаете! Пытка против северного уклада!

  Все северяне разом обернулись на эти слова. Девчонка изучала уклад?

  - Если такая знающая, посмотри на это, - Вызим закатал рукав.

  На предплечье проступал старый шрам от ожога. Отчасти похожий на те, которыми обморожение украсило лицо, но правильной формы - в виде руны 'удавка'.

  - Тебя пытали? - после этого вопроса большинство присутствующих резко потеряло к девушке интерес - ее знание не простиралось далеко.

  А Вызим неторопливо, раздельно выговаривая слова будто маленькой девочке пояснил:

  - Это - искупительное клеймо. Десять зим тому назад мне пришлось пытать человека.

  - Я убью себя, - пискнула жрица и приставила нож к горлу.

  - А почему ты не угрожаешь тем, что скоро сюда прибудут храмовые рыцари? Или они не в курсе происходящего? - вмешался Клевоц.

  - Они... - у девчонки перехватило дыхание. - Да! Они вот-вот будут здесь! Вы не успеете ничего узнать! Но я могу простить вас. - Она поспешно, срывающимся голосом выговаривала слова. - Ведь вы только защищались. Пропустите меня, - Изабель рванулась вперед, но люди не расступились.

  Жрица выжидательно посмотрела в лицо одному северянину, другому, третьему, но везде наталкивалась лишь на кривые ухмылки:

  - Так их все-таки не будет! - понимающе рассмеялся Клевоц. Подшаг левой ногой и его рука уже сдавливает женскую кисть.

  Жречество не училось кулачному бою. Но реакцию в них все же развивали, а Изабелла была талантливой ученицей. И успела бы себе перерезать горло, но... Старые жрецы так цеплялись за бренные тела, используя всю доступную им волшбу. В результате про посмертное переселение души - один из догматов учения Похитителя - стали ходить ну очень разные слухи, в том числе и пугающие тех, кто настроился благодаря волхвованию получить - о милость Всеблагого! - возможно и бессмертие здесь, без перехода за грань.

  Жрица не решилась вонзить в себя лезвие. От неожиданности и боли в стиснутой будто клещами руке Изабелла выпустила нож и в ужасе замерла, глядя молодому северянину прямо в глаза.

  Но тут заработала волшба. А единственный, кто мог это заметить, все еще был без сознания.

  - Мы не будем пытать тебя, крошка, - дружелюбно улыбнулся Клевоц, перехватывая на всякий случай и вторую аристократически изящную ручку. - Ты ведь и так все расскажешь, правда? А в награду я оставлю тебе жизнь.

  Волшба не вкладывала слов в его уста, но временно меняла настрой и отношение. 'Жизнь за жизнь, - буквально звенела в голове наследника Холма старинная северная присказка, - главная ведьма мертва, и жизнь молодой отцу теперь ни к чему. Она пригодится мне самому'.

  Вызим поспешно попытался что-то возразить, но от избытка чувств - оставить в живых колдунью, свидетельницу смерти другой! - поперхнулся и закашлялся. А Клевоц возвысил голос:

  - Как баронет Холма беру ее себе в рéнкинэ. Выкуп воинству внесу либо при дележе добычи, либо из отчины по возвращении. - Уж на один-то выкуп (а он не зависел от женщины, лишь от придаваемого ей нового статуса) дед бы выделил монет.