Охота на компаньонов

– Это 23-й номер? – спросил он, все еще надеясь, несмотря на очевидное, найти простое объяснение происходящему.

– 23-й.

– Но улица, наверное, не «Ноф а-Ям»? – с надеждой уточнил он.

– Именно «Ноф а-Ям».

– И хозяин этой виллы Аркадий Вассерман?

– Совершенно верно, – с прежней издевкой произнес человек в кресле. – Именно так меня и зовут.

– А этот город, – после небольшой паузы спросил Розовски, все еще отказываясь верить в очевидное, – случайно, не Ашкелон?

– Бросьте строить из себя слабоумного, – рассердился очкастый. – Лучше отвечайте на вопросы.

– Послушайте, – сказал Розовски в полной растерянности, – но вы же не станете утверждать, что были вчера у меня в конторе? И нанимали меня для охраны вашей драгоценной персоны от русской мафии?

– Я вчера, как и сегодня, находился здесь, поджидая типа, который согласился меня прикончить, – объяснил Вассерман-второй с прежней издевкой. – Вот, дождался. Насколько я понимаю, этим типом оказались вы. Собственно говоря, не удивляюсь, что частные детективы подрабатывают и таким образом тоже. А что касается охраны – что ж, возможно теперь это называется так. Телохранитель – хранитель тела, верно? Но никто не говорит, что живого. Хранить можно и мертвое тело. Для вас, наверное, это было бы удобнее… – он некоторое время молча смотрел на детектива. – Почему бы вам не придумать что-нибудь более правдоподобное, нежели моя амнезия? Версия поисков муниципалитета кажется более приемлемой.

– Ох, как мне все это не нравится, – пробормотал Розовски, погружаясь в собственные печальные мысли. – Совсем не нравится…

– Вам это понравится еще меньше, когда я наконец решу, что с вами сейчас делать, – заявил Вассерман-второй. – Самому пристрелить, или сдать полиции. Что скажете?

Натаниэль вздохнул.

– Лучше полиции, – с надеждой предложил он. – Похоже, меня кто-то надул. И вас, возможно тоже, – он снова вздохнул. И почувствовал в воздухе сладковатый аромат, почему-то напомнивший детективу запах Маркинского трубочного табака. «Еще один любитель трубки», – подумал Натаниэль. Но в следующее мгновение понял, что ошибся. Это был вовсе не табак. Хлороформ тоже обладает сладковатым запахом. А марлевый тампон, прижатый чьей-то рукой к лицу Натаниэля, был пропитан хотя и не хлороформом, но чем-то очень похожим. Голова у детектива внезапно и сильно закружилась, пол вдруг вздыбился, словно волна прибоя, и Розовски обнаружил, что уже не стоит на ногах, а летит на пол. Прежде чем окончательно потерять сознание, он успел услышать грохот и слабо удивиться тому, что его падение наделало столько шума.

4

Сознание возвращалось медленно. Сначала перед глазами просто чуть забрезжил свет. Одновременно появилось ощущение головной боли, которому Розовски несказанно обрадовался: боль означала, что он жив. Еле брезжащий свет превратился наконец в подобие телевизионной картинки: интерьер, кресло, человек. Спустя еще какое-то время Натаниэль очнулся окончательно.

Оказалось, что он не лежит, а сидит на полу, привалившись спиной к холодной шершавой стенке. Ощущение было приятным. Розовски пожалел, что голова у него не плоская: замечательно было бы прижать плоскую как лист голову к прохладной стенке и сидеть так, пока боль не отступит.

Он чуть шевельнулся, ожидая окрика. Странно, не раздалось ни звука. Тут Натаниэль заметил, что его «кольт» лежит рядом, словно только что выпал из ослабевшей руки. Он поспешно сжал рифленую рукоятку.

Вновь ни звука. И фигура в кресле напротив не пошевелилась. Розовски присмотрелся.

Естественно, она (фигура) и не могла пошевелиться. Поскольку над правой бровью у Вассермана-два (а может быть, и Вассермана-один, Розовски уже не был ни в чем уверен) чернело пулевое отверстие.

И что неприятнее всего, пуля, проделавшая дырку в длинном черепе, вполне могла быть выпущена из револьвера, в данную минуту находившегося в правой руке Натаниэля. Мало того: Розовски теперь почти уверился в этом, вспомнив грохот, услышанный им за долю секунды до потери сознания. Он проверил барабан. Последние сомнения отпали: один патрон в барабане стреляный. Натаниэль имел все шансы быть арестованным за убийство. Достаточно, чтобы кто-нибудь позвонил в полицию. Но пока что никто до этого почему-то не додумался, в том числе, и тот, кто все провернул. А может быть, в его планы не входил арест детектива.

Дальнейшее сидение на полу не имело никакого смысла. Натаниэль поднялся – ноги казались ватными – и приблизился к убитому. Следовало вызвать полицию – в конце концов, он не нанимался расследовать убийство, в его задачу входила охрана… только вот кого он, все-таки, должен был охранять? И что он скажет полицейским? В смысле – такого, чтобы они поверили? Натаниэль скривился. Сам бывший полицейский, он не представлял себе сколько-нибудь убедительную версию. А правду рассказывать было бы бессмысленным. В такую правду полицейские не поверят. Он сам ни за что не поверил бы. Положеньице…