Охота на красавиц

Это правда, все правда!.. Как работать без Алки? Как жить без нее, без ее советов: что носить, с кем встречаться, какую диету соблюдать, каким спортом заниматься?.. Эта беспрекословная зависимость от Алки здорово злила Кирину мать: «Ты любишь говорить, будто Алка – твое отражение. А не замечаешь, как сама ее отражением становишься!»

Может быть, мама права. Может быть, Кира слишком подчеркивала свою зависимость от подруги: ведь даже на симпозиумы их приглашали в последние годы только вдвоем. И, например, Мэйсон Моррисон, обещая Кире лабораторию с фантастическими возможностями, должность первого помощника сразу предложил Алке…

Но все это в прошлом, в прошлом! Какой кошмар… Что бы Кира ни думала сейчас об их отношениях с Алкой, как бы ни винила себя за мягкость и бесхребетность (любимое мамино словечко!), сколько бы ни давала себе слов быть более самостоятельной и независимой – что в работе, что в жизни, – ничего теперь не имело значения по сравнению с одним простым и страшным фактом: где-то на склоне Карадага, под кустом шиповника, лежит и коченеет мертвое тело, которое тридцать лет звалось Алкой Вихновской.

Кира скорчилась в комок и обхватила себя руками. Ей казалось, будто немилосердные ветры дуют на нее со всех сторон. Ледяные ветры одиночества…

– Эй, подруга!

Кира вздрогнула, почувствовав чье-то прикосновение к своей руке. Открыла глаза – «юбчоночка» близко склонилась к ней, а из глаз так и выплескивалась тревога:

– Ты шо? Кончай реветь! Здесь еще ничего! А вот в Судаке посидела бы или в старой КПЗ… Беда – к ужину опоздала, так завтрак в шесть, авось не помрешь с голодухи. И… вот еще что: можешь слопать мою порцию. Поняла? – «Юбчоночка», уперев руки в боки, обернулась к цыганке: – Я свой завтрак ей отдаю, а не тебе, мымра!

– Сама ты мымра, яхонтовая! – не замедлила с ответом цыганка. – С того и счастье тебя стороной обходит. Первого короля потеряла – и второго потеряешь!

– А ты не каркай! – погрозила кулаком «юбчоночка». – Подумаешь, король! Никакой он не король, а просто Васька. Скатертью дорога. А вот Кабан от меня никуда не денется. Я еще нынче ночью к нему наведаюсь, а утречком, к семи, – вернусь.

– Это как, доча? – озадачилась цыганка.

– Как, как! Ключик золотой у меня есть! – «Юбчоночка» задорно покачала бедрами.

– Не ключик, а скважина, – усмехнулась цыганка. – Что, Мыколе дашь, доча?

– И дам! Меня не убудет. Зато на всю ночку обещался меня к Кабану отпустить.

– А ну как твой король узнает, что ты, брильянтовая, с другим гуляешь? – как бы по-доброму озаботилась цыганка, однако что-то такое блеснуло в сокровенной глубине ее черных глаз, отчего «юбчоночка» опасливо прищурилась:

– Откуда ему узнать? Не от тебя ли? Ну, гляди, молдаванка-сербиянка… ежели что, я ведь тоже молчать не стану, весь твой земноводный бизнес на чистую воду выведу!

Цыганка махнула на нее худой рукой, звеня браслетами:

– Зачем так, изумрудная? Я тебе разве мешаю? Беги, доча, хоть к Кабану, хоть к Мыколе, хоть к черту с рогами!

– А, испугалась! – захохотала «юбчоночка». – Знаешь, чем эти ромалэ нынче промышляют? – возбужденно повернулась она к Кире. – Перевозят по Крыму всякую дрянь экзотическую. Крокодилов, змей… Этих в термосах возят. Крокодильчику маленькому пасть проволокой перевяжут – и на себя, на пузо, а то и на грудь. Попугаев водкой упаивают – и в свои корзинки со шмотьем. «Новые хохлы» на такую дрянь падкие, у моего вон Кабана аж семь попугаев. И все орут: дурак! дурак! А он все не верит. – «Юбчоночка» захохотала.

– Ох, и язычница же ты, яхонтовая! Язык у тебя без костей, – вздохнула цыганка. – Не будет тебе счастья в жизни с таким языком. А ты, доча, ее не слушай, – повернулась она к Кире. – Давай я тебе лучше погадаю – всю правду скажу.

– Не слушай, ни слова не слушай! – взвизгнула «юбчоночка». – Это все обман, научно доказано. Им главное – чтоб ручку золотили.

– А тебе, доча, не это главное? Ты, что ль, даром с Кабаном? – взбеленилась цыганка.

Кира отвернулась, чувствуя тошноту. Глупости все это. Вот если бы некто всезнающий смог открыть, кто убил Алку, кто невероятным образом вмешался в Кирину жизнь – и одним рывком перевернул ее, как Архимед, получивший точку опоры… за это Кира не пожалела бы хоть обе ручки позолотить! Даже «Ролекса» своего не пожалела бы!

Машинально взглянув на свое запястье, Кира, к своему ужасу, обнаружила, что вопрос так не стоит. Никогда ей не выяснить, жалко стало бы отдать местному Нострадамусу золотые часики с хрустальным стеклышком или нет – они исчезли.

О господи! Ее «Ролекс»! Уникальный, сделанный по специальному заказу щедрого Мэйсона Моррисона, который едва не спятил, когда понял, что добыча ускользает из рук, и готов был на все, чтобы произвести на Киру с Алкой неизгладимое впечатление! Синее кольцо на циферблате, а в нем золотисто мерцают инициалы. Да, это они. Кирины часы. У Алки точно такие же, только буквочки – серебряные. Мэйсон мгновенно просек, кто есть кто в их тандеме, поэтому Алка, помнится, осталась не очень довольна подарком (пока не расчухала, сколько он стоит!)… И вот это сокровище… тю-тю!