Охота на «кротов»

Карлоу отказался обсуждать с кем-либо сумму компенсации. Единственным комментарием было, что она не превышает миллиона. Карлоу отправился в деловую часть Вашингтона, чтобы отыскать банк, куда бы он мог положить этот чек. Возможно, по иронии судьбы, он оказался на К-стрит, главной деловой улице города.

«Я испытывал несколько странные чувства, когда стоял на К-стрит в три часа пополудни с чеком на огромную сумму и раздумывал, что мне делать с ней». Карлоу разыскал банк, который, к счастью, работал до четырех и в котором с радостью приняли такой вклад.

Компенсация была достаточно щедрой, но, по мнению Карлоу, не хватало еще чего-то, что возместило бы ему те 20 лет, в течение которых он считался предателем. Ему хотелось бы иметь какой-нибудь наглядный символ, чтобы повесить его на стенку в подтверждение своей реабилитации. С согласия Уэбстера Карлоу получил приглашение вновь посетить Лэнгли весной.

ЦРУ пожелало наградить его медалью.

ГЛАВА 21 Наследие

Ричард Хелмс без сожаления оглядывался на эру охоты на «кротов». В его кабинете в центре Вашингтона душно, но во время разговора он предпочитает оставаться в своем элегантном пиджаке.

Энглтон, возможно, и являлся ключевой фигурой, но именно Хелмс возглавлял Управление в период охоты на «кротов» — сначала в качестве заместителя директора по планированию с 1962 года, затем в качестве директора Центральной разведки с 1966 по 1973 год. В этот период очень немногие важные мероприятия могли проводиться без его личного одобрения.

В ретроспективе что он может сказать о проведении расследований по подозрению в шпионаже? «Их следовало проводить, — сказал Хелмс. — Одним из реальных кошмаров, которые переживает директор Центральной разведки, является постоянное ожидание, что кто-то войдет в его кабинет и скажет: «Мы обнаружили агента проникновения». Каждый директор, достойный своей должности, обязан обращать внимание на любые заявления и разбираться в них. Нам приходилось проверять такие вещи. Я это понимал и тогда, и теперь.

Когда я был директором, я отказывался подписывать документы только ради того, чтобы избавиться от кого-то, до тех пор пока не было четко доказано, что такой человек действительно внедрившийся агент». Но, согласился он, некоторых сотрудников «попридерживали» на время проверки таких заявлений.

«А что делать с такими людьми в течение проверки?

Подвесить к потолку? Когда такие дела всплывали, именно Энглтон поднимал вопрос о возможностях подобных фактов, но расследования приходилось проводить управлению безопасности, но не Энглтону».

— Сколько сотрудников ЦРУ стали объектами расследований?

— Я не знаю точной цифры, — сказал Р. Хелмс.

— И ни одного не обнаружили?

— Я в этом не уверен.

Любая крупная организация основывается на доверии, иначе она не сможет функционировать. Среди членов такой организации существует понятие презумпции лояльности организации, ее общим целям и друг другу. Роберт Кроули, ветеран секретных служб, изложил эту мысль следующим образом: «При проведении операции следует себя спрашивать: „А хотел бы ты иметь этого парня у себя за спиной?“»

ЦРУ тоже базируется на доверии, но допускает предательство. Это его постоянная проблема.

Эпоха охоты на «кротов» внесла в отточенную схему потенциальную угрозу, возникающую для любой организации, которая включает в свою основную структуру могущественное подразделение, наделенное полномочиями подозревать всех и вся. Управление паранойи — вот что это было.

Джеймс Энглтон, возглавлявший контрразведку в течение 20 лет, последние 13 лет пребывания на этом посту посвятил поиску «крота» или «кротов» в Управлении. В ЦРУ Энглтон стал капитаном Ахабом, постоянно преследовавшим огромного белого кита. Ему так никогда и не удалось приблизиться к нему достаточно близко, чтобы бросить гарпун.

Заманчиво, но слишком просто назвать Энглтона параноиком. Согласно определению, приведенному в словаре, для параноика «характерна сверхподозрительность, грандиозная мания величия или преследования»[266].

Хотя трудно, а возможно, и несправедливо представлять дело так, что Энглтон страдал паранойей. Его подозрения имели под собой рациональную основу. «Кроты» и предатели были и в других разведывательных ведомствах, например в МИ-6. Даже в ЦРУ всплывали «кроты» и предатели (хотя ни одно из дел в ЦРУ не имело места или, по крайней мере, не было раскрыто в период пребывания там Энглтона). Некоторые дела, возможно, остались неопубликованными, потому что этого хотело ЦРУ, но известный список довольно длинный:

Эдвин Гиббонс Мур II, бывший сотрудник ЦРУ, державший дома сотни грифованных документов и предложивший их Советам за 200 тысяч долларов. В 1977 году признан виновным и приговорен к 15 годам тюремного заключения.

Уильям Кампайлс, бывший сотрудник охраны ЦРУ, получивший от Советов три тысячи долларов за экземпляр справочника по спутнику-шпиону КН-11. В 1978 году признан виновным и приговорен к 40 годам лишения свободы.