Охота на крыс (сборник)

— Не просто порядочности, а о большой порядочности, — уточнил я. (Я — скромный человек.)

— Так вот, Клим — человек серьезный. И как любой серьезный человек овеян всякими легендами и слухами. Поэтому за достоверность информации не ручаюсь, так как лично с ним не знаком. Рассказывают, что несмотря на спокойную внешность и балагурный характер, человек он весьма суровый. Если кто-то случайно обзовет его в людном месте козлом или мудаком, то он вместе со всеми посмеется и даже похлопает обидчика по плечу, так что тот к вечеру уже и забудет об этом. А Клим — нет, И можете быть уверены, человек тот долго не протянет.

— Что, его убьют?

— Нет, просто пропадет без вести. И в лучшем случае найдутся одни ботинки. Милиция дело-то, конечно, заведет, но на этом все и закончится.

— Что, по ботинкам дело возбудят?

— Ах да, забыл сказать. Ботинки-то вместе со ступнями найдутся.

— Понятно.

— Но вместе с тем он — человек сентиментальный. Примерно как я. Может нищему пару сотен баксов отстегнуть. Хотя не исключено, авторитет завоевывает этим. Говорят, может помочь абсолютно незнакомому человеку. А если обещал, расшибется, но сделает.

— Игра на публику. А его профиль?

— Можно подумать, они профилируются. Если бы он бутылки собирал, я бы удивился. Профиль-то везде одинаковый — рэкет, наркота, разбои, оружие. Ну, что вам объяснять?

— Вы знаете кого-нибудь из его группировки?

— Кое-кого. Но, пардон, также мне известно и о границах дозволенного. Поэтому ничем помочь не могу.

— Паника большая из-за его пропажи?

— Да, все бегают и спрашивают: «Где Миша Климов? Где Миша Климов? К вам, случайно, не заходил?» Вы же не глупый человек, Кирилл Андреевич. О таких вещах не слишком спешат рассказывать. Я уверен, что в милиции даже заявления о его пропаже нет. И возможно, не будет. Эти разборки наружу не выставляются. Если у вас вопросов больше нет, я, пожалуй, пойду, надо кое-что купить.

— Подарок внучке?

— Не понял?

— Это мысли вслух. Задержитесь еще на секунду. Я хочу попросить вас об одной услуге.

— Какой?

— Вы можете свести меня с кем-нибудь из климовских бойцов, желательно рангом повыше?

— Вы меня что, за крейзанутого держите? Я после этого больше часа не протяну.

— Не стоит краски сгущать. Мы не в Чикаго. От вашей скоропостижной кончины никому никакой выгоды не будет. Так что не спешите себя хоронить. И я ведь не прошу вас представлять меня как сотрудника милиции. Объясните, мол, есть человек, который может помочь с исчезнувшим Мишей. И все. Если клюнут, забейте стрелку. Это, по-моему, не трудно. Тем более, с вашим опытом судимого.

— Мой опыт никого не волнует. Это раньше судимые в авторитете были, а сейчас молодежь резвая, борзая, никого не признает. Ничего обещать не могу.

— Я не прошу обещаний. Мы же интеллигентные люди, мать вашу. Я прошу только попробовать.

— Хорошо, я постараюсь, но только из уважения к вам. Как вам позвонить?

Я продиктовал номер, который Шварц записал на пачке «Аэрофлота».

— Как скоро вы мне позвоните?

— Не знаю, Кирилл Андреевич. Я не бюро добрых услуг. Может, и вовсе не позвоню.

— Хорошо, жду звонка.

Я поднялся, сунул руки в карманы и, не попрощавшись со Шварцем, пошел к метро. Только этого не хватало — мафиозные разборки. Тут может и жареным запахнуть. Заказные убийства каждый день. Вон, в Москве уже настоящая война идет. Надо завязывать с самодеятельностью. Отдать гайку в Главк, и пускай ковыряются. Ладно, подожду немного, если Шварц не позвонит, так и сделаю.

***

Вернувшись в отделение, я позвонил в адресное бюро и уточнил данные Климова. Сторожевого листка на него не стояло, стало быть, не в розыске, то есть о его пропаже в милицию действительно не заявили. Самое смешное, что прописан он был в какой-то общаге. Ну, это и понятно. Такие люди в нормальной прописке не нуждаются — они-то всегда найдут, где пожить.

Зашел Мухомор.

— Кирилл, у тебя материал по шапке просрочен. Отказывать думаешь?

— А как его отказать? Шапочка, знаете, сколько стоит?

— Кончай дурака валять. От того, что мы «глухарь» возбудим, шапка не найдется. А так: как бесхозную, отказать можно. Давай садись и печатай. И про долги не забудь.

Мухомор вышел, «Садись, печатай». Ну, орел. Таким тоном сказано, будто у меня тут пять машинок стоит. Пасты, и той нет.

Я вообще печатать не люблю, особенно отказники. Их лучше писать от руки и очень корявым почерком. Прокурор помучается, а потом плюнет и подписывает материал. Во, Женька Филиппов отказники левой рукой пишет, как Штирлиц. Наловчился.