Охота на Крысолова

— Правильно понимаете, Ханс, однако в каждом подразделении у нас насчитывается определенное число бойцов особого назначения, это универсальные солдаты, которые могут взять на себя даже командование армией в случае необходимости. Сейчас я нахожусь в статусе командарма.

— Но мы ничего не знаем о таких бойцах, таких подразделений нет ни в одной армии мира.

— Конечно, и не будет, такие подразделения есть только в Красной Армии. Поэтому мы и выиграем эту войну, потому что даже лишившись командиров и политруков, наши подразделения возглавят бойцы особого назначения.

— А кто ставит вам задачу?

— Никто, наша задача определяется миссией, в настоящее время моя миссия — задержать ваше наступление, также мне хотелось бы на свой страх и риск ликвидировать генерала Гудериана. Надеюсь, я сказал вам достаточно за вашу откровенность, Ханс, теперь прошу меня извинить, так как в настоящее время не располагаю временем для продолжения нашего общения. Кстати, ваша тактика блицкрига — это полнейшее дерьмо, — а старый кавалерист Гёпнер не очень уж и предан Гитлеру и за это его скоро повесят, — в заключение разговора сказал я майору.

Последней фразой майор был совсем выбит из колеи, понимая, что имеет дело с чем-то необъяснимым и даже мистическим. Сначала я хотел содрать с Гусеницы и использовать его форму, а также документы в тылу врага, однако такой «фрукт» наверняка был слишком заметной фигурой, и я решил ограничиться малым — использовать его для дезинформации своих пленных. Приказав временно изолировать Гусеницу в отдельной землянке, я занялся нашей обороной.

Теперь я формально отвечал за достаточно большой участок нашего фронта, протяженностью не менее 2 километров. Против фрицев у меня был всего один пехотный батальон и две пушки. Я понимал, что сдержать имеющимися силами передовые части группы армий «Центр» на моем участке не было уже никакой возможности. По сути нашей обороны уже не существовало и захоти, например, немцы проехать сейчас на восточный берег по нашему мосту, они бы это уже сделали. А разрывать свои и так незначительные силы между двумя участками обороны я не собирался. Нужно было срочно проводить рекогносцировку, видимо взрывать мост, и выбирать одну точку для обороны. Я решил оставить батальон на отбитых позициях капитана Ларина.

Между тем, пока нас не окружили, необходимо было срочно отправлять в тыл раненых. Ларин, имевший ранение в шею и плечо, наотрез отказался покидать позиции. Я решил воспользоваться этим и избавиться от политрука. Подозвав Сенцова, я отдал ему приказ: осуществить отвод раненых и доставку в штаб фронта очень ценного языка, связаться с командованием в Борисове и получить новые директивы по обороне, а также передать, что нам срочно нужно пополнение, а также снаряды и противотанковые гранаты.

На выполнение всего списка поручений я конечно не рассчитывал, пусть не здесь, а видимо уже на другом участке фронта наша оборона неминуемо в скором времени будет прорвана. Но знание суровых реалий вовсе не вызывало у меня панического состояния. Я нервничал только потому, что совершенно не понимал, когда будет выполнена и закончится моя текущая миссия. Если я срочно что-то не предприму сейчас же ночью, то моя задача задержать противника именно на вверенном мне участке фронта с треском провалится уже утром, когда подойдут части 8-й и проснуться части 6-й танковой дивизии Гёпнера. Нельзя было медлить ни минуты.

Я приказал Андрею и Афанасию «седлать» наших железных коней и взяв с собой Гусеницу, отправился к мосту к нашим пленным фрицам. Когда мы прибыли на место, я без всякого почтения схватил копающегося Ханса за шиворот и открыл дверь в сарай, где находились задержанные оккупанты. Увидев нас, те проснулись и повскакивали со своих мест, вытянувшись по стойке смирно. Они прекрасно помнили, что всех раненых врагов на поле боя мы добивали, а их самих едва не расстреляли.

Я приказал Гусенице рассказать немного о себе, а после обратившись к солдатам вермахта сказал, что они скоро отправятся под моей командой в расположение немецких частей и если что-то пойдет не так, то майор Ханс фон Фрауенфельд цу Лейпциг будет подвергнут жесточайшим пыткам и расстрелян. И только от них теперь зависит их жизнь, а также здоровье этого ценного офицера, в котором заинтересован лично Адольф Гитлер. Видя, что фрицы прониклись важностью предстоящей миссии, я с чистой совестью приказал отправить майора к Сенцову для последующей доставки в наш тыл.

Нужно сказать, что немецкие мотоциклы оказались очень незаменимы для скоростных перемещений на моем участке обороны. Но теперь я собирался задействовать их для важной операции по дезинформации.

Попросив Чопорца принести нашу бывалую трофейную форму жандармов, я погрузил в один из мотоциклов приготовленный политруком столб с надписью «MINEN!».