Охота на лис

Ходил слух — в основном его распространяла Элеонора Бартлетт, — что Локайер-Фоксы, несмотря на сдержанность, которую они демонстрировали на публике, наедине отличаются крайне горячим темпераментом. Прю никогда никаких свидетельств этого не видела, однако считала подозрения Элеоноры вполне вероятными. Джеймс производил впечатление человека, неспособного на демонстрацию сколько-нибудь сильных эмоций, а по своему опыту Прю знала, что подобное жесткое подавление своих чувств рано или поздно приводит к взрыву. Распространялись и сплетни о каких-то семейных тайнах, в основном связанные с дурной репутацией Элизабет как дамочки, помешанной на сексе. Локайер-Фоксы хранили по поводу этого столь же суровое молчание, как и по поводу всего остального.

Прю подобная сдержанность казалась неестественной, и она часто приставала к Дику с просьбой что-нибудь разведать. «Фермеры-арендаторы должны что-то знать о тайнах хозяев их земли, — говорила она. — Почему ты не спросишь их, в чем состоят пресловутые секреты Локайер-Фоксов? Люди говорят, что сын у них — вор и игрок, а дочь практически ничего не получила в ходе бракоразводного процесса из-за бесчисленных измен мужу». Дик был настоящим мужчиной, и подобные бабьи пересуды его не интересовали, потому он советовал Прю: «Держи язык за зубами, не то прослывешь сплетницей». Кроме того, заметил Дик, поселок слишком маленький, чтобы в нем можно было безнаказанно заводить врагов, особенно в лице самых старых его обитателей.

И вот теперь, услышав оглашающий ночной воздух голос Алисы, Прю с восторгом повернула голову в ту сторону, откуда он доносился. Некоторые слова уносил ветер, но в целом смысл разговора был вполне ясен.

— Нет, Джеймс… я не стану больше с этим мириться!.. Ты погубил Элизабет… Какая жестокость! Отвратительно… поступила по-своему… давно бы пойти к врачу…

Прю приложила ладонь к уху, чтобы лучше расслышать мужской голос. Даже если бы Алиса не произнесла имени «Джеймс», Прю в любом случае безошибочно определила бы, кому принадлежит этот суховато-монотонный баритон. К сожалению, она не смогла расслышать ни одного слова, из чего заключила, что полковник стоит, отвернувшись в противоположную сторону.

— …деньги — мои… не может быть и речи о том, чтобы уступить… лучше умру, чем отдам их тебе… о, ради Бога… Нет, не надо! Пожалуйста… НЕ НАДО!

Последние слова были самым настоящим воплем, за которым последовал звук удара и хриплый возглас Джеймса:

— Сучка!

Встревоженная, Прю сделала шаг вперед, уже подумывая о том, не обратиться ли к кому-нибудь за помощью, но тут снова раздался голос Алисы:

— Ты сошел с ума… Я никогда не прощу тебе… Мне давно следовало от тебя избавиться.

Прошла еще секунда или две, и Прю услышала стук захлопывающейся двери.

Миновали еще целых пять минут, прежде чем Прю осмелилась поднести свисток к губам и позвать своих лабрадоров. Свистки рекламировались как тихие и не раздражающие человеческий слух, но таковыми, естественно, не являлись. Любопытство Прю сменилось смущением, когда она представила себе тот стыд, который может испытать Алиса, узнав, что ее унизительную беседу с супругом услышали. С удивлением Прю много раз возвращалась к мысли о том, какой же жуткий человек этот Джеймс! Как можно быть «святее папы римского» на людях — и таким чудовищем в семейном кругу?!

Загоняя собак в машину, Прю размышляла об услышанном, пытаясь домыслить то, что ей не удалось уловить. К тому времени, когда она добралась до дома и обнаружила, что Дик уже спит, суть спора между Локайер-Фоксами предстала ей во всей своей жуткой полноте. И потому, когда на следующее утро Дик вернулся из поселка с новостями о смерти Алисы и о допросе Джеймса полицией по поводу пятен крови, обнаруженных рядом с телом покойной, Прю была потрясена, но совсем не удивлена.

— Я во всем виновата, — проговорила она с болью в голосе и поведала мужу, свидетельницей какой сцены стала. — Они спорили по поводу денег. Она сказала, что он сошел с ума и что ему нужна консультация врача, поэтому он назвал ее сучкой и ударил. Мне следовало как-то ей помочь, Дик. Почему я ничего не сделала?

Дик пришел в ужас:

— Ты уверена, что слышала именно их? Может, это был кто-то из жильцов арендуемых коттеджей?

— Разумеется, уверена! Я отчетливо слышала почти все ее слова, и один раз она прямо назвала его Джеймсом. Правда, из того, что он говорил, я поняла только слово «сучка», но я не могла ошибиться, говорил именно он. Как ты думаешь, что мне делать?

— Позвонить в полицию, — ответил Дик уныло. — Что еще ты можешь сделать?