Охота на Лунина

«Потратила вчера целый вечер, чтобы записать песню. Несколько раз хотела бросить, сочинить музыку было проще, чем наиграть ее самой себе на фортепьяно. Хотя я ведь эту песню не сочиняла вовсе. Она мне приснилась. Точнее, мне снился этот человек, Лунин, а песня звучала откуда-то, сама не знаю, откуда. Все, что мне надо было сделать, – это не забыть текст песни и мелодию к тому моменту, когда я проснусь. С текстом, конечно, было проще. Строчки ложатся на лист бумаги, и все, дело сделано. А вот мелодия… Я, конечно, напела ее на телефон. В ванной. Мне кажется, там лучше акустика, и голос звучит как-то иначе, звонче, что ли. Но все равно, результат не очень меня обрадовал. А уж фортепьяно… Вот что значит совсем забросить инструмент. Интересно, для чего я провела столько лет в музыкальной школе? А вдруг я напишу еще что-нибудь? Вдруг у меня талант, талант сочинять песни? Глупости. Скорее всего, никакого таланта у меня нет. Есть только любовь к этому… дураку».

Прочитав блокнот до конца, Лунин включил музыкальный центр и вставил в него флешку, на которой, действительно, оказался всего один файл. Качество записи было Илье неизвестно, поэтому он на всякий случай выставил громкость почти на максимум и отшатнулся, когда из колонок на него буквально обрушился голос женщины, которая только сегодня на его глазах потеряла способность не только петь, но и говорить, дышать, чувствовать. И даже любить.

Немного уменьшив громкость, Лунин вновь рухнул на диван и молча сидел, обхватив руками голову и медленно раскачиваясь из стороны в сторону в такт льющейся из динамиков мелодии. Дослушав песню до конца, он встал и, тяжело шаркая по полу тапочками, ушел в спальню. Там он долго не мог заснуть, ворочаясь из стороны в сторону и каждый раз принимая неудобное положение, при котором вес тела приходился на очередной синяк. Лишь пару часов спустя метания Ильи по кровати постепенно затихли, а мышцы тела расслабились. Расслабилось и сознание, позволяя своему спящему беспробудным сном обладателю увидеть то, чего после пробуждения увидеть он уже никогда не сможет.

Светочка сидела на высоком барном стуле, одетая в любимые, с дырками на коленях, джинсы и тонкую сиреневую водолазку. Где именно была Светочка, Лунину было непонятно, за спиной у нее высилась огромная кирпичная стена, тянущаяся в обе стороны на многие метры. Отчего-то Лунина интересовала не Светочка, а именно стена. Ему было необыкновенно интересно узнать, что же там, за этой стеной, скрывается. Но выяснить это не было никакой возможности, стена была выстроена на совесть и никаких дыр или щелей в ней не наблюдалось. И вдруг, совершенно неожиданно, казавшаяся совершенно безучастной ко всему Светочка щелкнула пальцами, и стена исчезла. В глаза Лунину ударил яркий солнечный свет, и он на мгновение зажмурился, а когда вновь открыл глаза, увидел, что стул вместе со Светочкой больше не стоит на полу. Он парит. Парит в чистом, безоблачном небе. Над Плёсом. Над Среднегорском. Над всем миром. Для него, как и для самой Светочки, нет уже никаких границ и никаких запретов. Сама Светочка, улыбаясь, смотрит на Лунина и машет ему рукой, словно предлагая подняться к ней, в небо. Но Лунин никак не решается, минута проходит за минутой, и Светочкина улыбка постепенно делается все более грустной, а затем и вовсе исчезает. Пальцы невидимого музыканта касаются клавиш, столь же недоступных взгляду Лунина, и от льющейся откуда-то с неба мелодии ему вдруг хочется одновременно улыбаться и плакать. Не надо сдерживать свои желания, произносит чей-то тихий, смутно знакомый голос.