Охота на льва

Погрузку раненых я помню плохо. Когда открыл дверь и выставил стремянку, по ней первым сбежал наш пассажир - он сразу начал помогать грузить раненых. Я сошел за ним, но меня тут же повело, как будто это был не бетон дороги, а палуба корабля в шторм. Я даже не смог устоять - упал, ударившись коленом. Поднялся и стоял, держась за трубу подвески ракетных блоков, и меня все еще качало. Мимо меня в грузовую кабину заносили и заводили раненых, на которых я почему-то не смотрел, глядя на дым за поворотом, где мы еще несколько минут назад кувыркались так, что мой вестибулярный аппарат до сих пор не мог привыкнуть к твердой земле. Запомнились только двое, шедшие на своих ногах: один нес перед собой согнутую в локте, обмотанную набрякшим кровью бинтом культю, другой был по пояс гол, на красном лице не было ни ресниц, ни бровей, грудь и плечи были в лохмотьях кожи, и пузыри продолжали вздуваться и лопаться. Ко мне подошел человек в "эксперименталке", пропитанной кровью на животе и на коленях, кисти рук тоже были в крови, как будто он где-то побродил на четвереньках по глубокой луже этой крови. На боку у него висела сумка с красным крестом.

- Я доктор колонны, - сказал он мне, - я лечу с ранеными, нет ли у вас промедола, мой весь вышел...

Я кивнул, отцепился от трубы, сделал шаг - равновесие возвращалось.

- Всех погрузили? - спросил я сипло и прокашлялся. - Промедол сейчас дам, он в аптечке в кабине. Можем взлетать?

- Да, - сказал доктор, - все трехсотые на бортах, двухсотых потом заберем, им уже не к спеху.

Подняв перед собой окровавленные руки и как бы показывая их мне, он попросил у меня ветошь, смоченную в керосине. Не поднимаясь в вертолет, я вынул из мешка под огнетушителем у двери кусок чистой портяночной ткани, которую использовал для протирки лобового остекления, залез под подвесной бак, повернул вентилек сливного крана, смочил тряпку, выбрался, подал доктору. Старший лейтенант медслужбы был спокоен, он мыл руки, как хирург после рядовой операции, и розовый керосин стекал на бетон. Я достал еще одну чистую тряпку, подал ему, чтобы он вытер прокеросиненные руки насухо. Он поблагодарил кивком.

На ведомом уже убрали стремянку и захлопнули дверь, и от него по дороге быстрым шагом к нам приближался наш пассажир в сетчатом комбинезоне и махал нам рукой, чтобы мы не улетали. Подойдя, сказал:

- Извините, мужики, свой автомат на борту оставил, - заглянул в грузовую, достал из-под сиденья автомат, закинул его за спину, подал мне руку: - Спасибо, что подобрали, а то бы точно к богу в гости сегодня попал.

Он улыбнулся чумазой улыбкой, и я увидел железную фиксу на левом верхнем резце.

Тут на обочине остановилась БМП с рисунком волка на броне. С нее спрыгнул человек в таком же комбезе, что и мой собеседник, и подбежал к нам, чуть пригибаясь, как делает почти вся пехота, приближаясь к вертолету с вращающимся винтом. Он хлопнул по плечу своего двойника - у обоих были русые короткостриженые волосы и закопченные лица, - а когда тот обернулся, обнял его и прокричал:

- Не знал, что ты так быстро бегаешь!

Судя по голосу, это был человек с позывным "Броня". Еще улыбаясь, он отпустил своего товарища и повернулся ко мне:

- А вам что, нурсов жалко? - крикнул он. - Если бы сразу всеми долбанули по верхушкам, то мы бы машину не потеряли...

Это было неожиданно. Меня бросило в жар оттого, что я уже протянул ему руку, думая, что и он скажет нам "спасибо", но моя рука повисла, и я выглядел идиотом, - к тому же он еще и посмотрел на мою руку с презрительным недоумением, и это меня взбесило, но я не знал, что ответить сейчас по существу. Я сказал первое, что всегда приходит в таких случаях мужчине на язык.

- Да пошел ты на..., пехота!

- Что?! - прищурившись, он шагнул ко мне одной левой ногой, оставляя правую чуть сзади, и по его стойке я понял, что сейчас он ударит меня правой в челюсть. Но я продолжал стоять, не двигаясь, мне почему-то казалось, что я успею среагировать, уйти нырком влево, - время опять замедлилось, как там, у холмов.

- А ну, петухи! - сказал доктор, вставая между нами и толкая своим окровавленным животом моего оппонента. - У меня там четыре тяжелых, а они тут бои собрались устраивать, вам войны мало было?

- Кончай, Тихий, - сказал Вася с Диларама - когда он вытер свое лицо рукавом комбеза, я окончательно удостоверился в том, что это был он. - Ребята славно поохотились...

- Ладно, - сказал Тихий, отступая. - Но я тебя запомнил, Червонец, - и он, глядя на меня исподлобья, показал пальцем на номер моего вертолета.

Я ничего не ответил, на меня вдруг накатила апатия, хотелось забраться в кабину, сесть за пулемет, лететь домой и курить - и я подтолкнул доктора к двери: из блистера нам махал командир. Двое, не оглядываясь, пошли к БМП с волком.