Охота на льва

Откуда-то с хвоста колонны с обочины сполз БТР и, прыгая на ухабах, поехал по диагонали к скалам, прямо на камеру. Его крупнокалиберный пулемет разбрызгивал трассы, видимо, водитель и наводчик поняли, что толку от такой стрельбы нет, бронемашина остановилась и начала бить длинными очередями спаренных пулеметов, медленно поворачивая башню и педантично кроша скалы и насыпь у их подножий, за которой оборудовали свои огневые точки духи. Камера была выше и сейчас показывала сверху, как из ближней к ней отрытой щели встал гранатометчик и, едва вскинув гранатомет, сразу выстрелил. Взвихрился дым реактивной струи, закрыл видимость, а когда рассеялся, БТР уже медленно уезжал к дороге, припадая на левую сторону и клюя носом, - у него не было двух передних колес с левой стороны. С соседней точки вылетела еще одна граната, ударила в корму, в двигатель, корма лопнула, выбросив огонь и белый сначала дым, машина замерла, открылся люк, из него выбрались двое, скатились на землю, побежали к дороге, пригибаясь, стараясь держаться в тени своей подбитой машины.

- Обрати внимание, - сказал Тихий, - их не стараются добить.

И в самом деле, мотострелки добежали до дороги и скрылись за одной из горящих машин.

- А сейчас танк опомнится и вернется, - сказал Тихий. - Он поумнее, чем этот бэтэр, по сухому руслу пойдет, но у них грамотная засада в том кишлачке у дороги, прямо на крыше дома. Сосредоточенный огонь из безоткатки и двух гранатометов...

И, в самом деле, с левого края в кадр, обгоняя поднятые гусеницами и несомые попутным ветром клубы пыли, ворвался танк. Он летел по сухому руслу, и ствол его уже смотрел почти прямо в камеру - камера даже опустилась ниже: оператор явно занял горизонтальное положение. И танк выстрелил: из ствола вырвалось пламя, воздух лопнул, земля дрогнула, будто из ее недр исполин, поднатужась, выдернул исполинскую пробку, тут же бахнуло, и камера закачалась, но не повернулась, хотя, судя по замутившемуся воздуху с правого края кадра, снаряд ударил в скалы справа от укрытия оператора. Камера продолжала снимать танк - он уже остановился и опускал ствол, чтобы ударить ниже. Но не успел: с левого края в чуть наискосок сверху вниз влетели, перекрестившись, несколько белых стрел, башня танка покрылась вспышками, полыхнула моторная часть, и через секунду бахнуло так, словно по танку все тот же исполин грохнул исполинским молотом. Многотонная башня сорвалась, и огромной чугунной сковородой улетела к ближним холмам, а безбашенная коробка, подпрыгнув от удара, опустилась боком; когда громада вонзилась в землю, камера снова задрожала, и земля загудела, как глухой колокол, - и так и осталась стоять на одной гусенице, разорванным днищем к зрителю.

- Боезапас сдетонировал, - сказал Тихий. - Даже пострелять как следует не успели... Не устал еще на это побоище смотреть? Ничего, скоро конец, теперь смотри с удовольствием...

Здесь камера подняла свой глаз к небу, зашарила по дыму и скоро захватила цель - стрекочущий вдалеке вертолет. Его стрекотание было видно, но не слышно: за кадром все трещало и бабахало, отражаясь от гор, возвращаясь и вмешиваясь уже в новые звуки дорожного боя. Вертолет выскочил из дыма довольно далеко и продолжал удаляться куда-то в сторону предгорья. Потом, словно опомнившись, вошел в разворот. Я опять привстал, сердце мое билось, я вдруг понял, что сидящий сейчас там, за пулеметом, намного спокойнее меня, смотрящего с этой стороны из далекого будущего, а на самом деле не из будущего, а прямо в тот же момент, только из какого-то другого измерения, из какой-то потусторонности, сам будучи какой-то копией, отпечатком, проекцией на другом листе времени, и мое преимущество только в том, что я знаю о существовании того, первого, кто сейчас сидит в кабине разворачивающегося к нам вертолета, а тот не знает обо мне ничего, он даже представить не может, что между нами пропасть в тридцать три года и я смотрю на него с того берега глазами духа...

Вертолет наконец развернулся - а его стрелку там показалось, что разворот был почти на месте, без тангажа и крена, одним рысканьем, - и замер. Я понял, что он уже пикирует на нас, а, значит, стрелок уже нажал на гашетки своего пулемета. По-прежнему звуки с неба заглушал грохот земли. Я уже давно стрелял, но сюда мои пули не долетали. Камера даже опустила свой взгляд вниз, на левый фланг духовских позиций, и я увидел там, за насыпью, как два духа поворачивают пулемет на станке, задирая его ствол к небу. В этот момент над их головами два раза щелкнуло о скалу, невидимая струна пропела "пиу", и пулеметчики присели, оглядываясь. Оператор, видимо, тоже присел в своем укрытии: камера запрокинула голову, слепо посмотрела в небо.

- С ума сойти, - сказал я, приближая лицо вплотную к экрану, чувствуя его тепло, словно его грел с той стороны жар того боя. - Все-таки я их пуганул малость! А то все переживал...

- Вполне приличный результат для таких условий, - улыбнулся сзади Тихий.