Охота на льва

Интересно, что даже сейчас я не помню весь тот эпизод целиком. Как будто он записан не в памяти, а, и правда, на сетчатке глаз. Некоторые куски испорчены, сожжены временем, некоторых нет вообще, оставшаяся пленка выцвела, кино не черно-белое, конечно, но и не цветное, - охра желтая и охра красная - сухая глина с ржавчиной, даже листва апрельского сада за домом видится мне бурой. И только одно пятно ярко сияет в центре кадра. Здесь, со стороны сада пыли нет - мы садимся на подобие лужайки, больше похожей на старое вытоптанное футбольное поле в наших дворах, - но желтой стерни хватает, чтобы держать пыль. И впереди я вижу в большой пролом в дувале - похоже, когда-то во двор въехал танк, ну или бээмпэ, - красный пикап. Ярко-красный, даже чуть бордовый в свете утра, чистый, почти не пожухший от пыли, как весь мир вокруг, что удивляет - недавно помыли или переправлялись через разлившуюся реку? - помывка здесь равна демаскировке. Красные выпуклости машины вызывают необычайно сильные вкус и запах помидора, большого, зрелого, готового лопнуть помидора. Я не отрываю от его глянцевых крыльев, дверцы, капота голодного взгляда - глаза, соскучившиеся по ярким цветам, сосут пикап, как леденец - он уже не помидор, он - леденец вкуса и цвета вишни. Одновременно с наслаждением вкусом цвета, я изучаю откинутый борт кузова. Сам кузов полон какого-то хвороста - гора серо-коричневых сучьев, - а на его откинутом бортике видны следы пуль, похоже на пулеметную очередь. А ведь я знаю эту машину. Три дня назад недалеко отсюда, в проулке гератского пригорода именно мой пулемет оставил эти рваные дырки - пули шли со скольжением, как и вертолет, только что выскочивший из-за каких-то крыш и пронесшийся над красной "тойотой", завилявшей от неожиданности в узком глинобитном ущелье. В кузове стоял на трехногом станке ДШК и сидело несколько духов. Тогда я не запомнил, сколько их было, но сейчас, просматривая запись на сетчатке, увидел - двое на корточках по бокам у бортиков, один стоит за пулеметом, опираясь задом о кабину. "Мочи их! - крикнул командир, резко снижаясь, так что ствол крупнокалиберного пулемета уже не смотрел в наш стеклянный лоб, - Нет времени разбираться!" Времени у нас и правда не было - стрелка топливомера стояла в зоне невырабатываемого остатка, в наушниках не умолкал ледяной голос речевого информатора - двигатели могли остановиться в любой момент, а нам оставалось еще пару минут до аэродрома, мы шли одни, возвращались с иранской границы, и наш ведущий только что свернул, чтобы заскочить в 12-й полк по личным делам. И я нажал на гашетки, коленом снизу поддавая под пулеметные ручки, чтобы опустить взлетевший при резком тангаже вертолета пулеметный ствол. Я хотел бы сказать, что огненная метла уперлась в кузов, но это было бы красным словцом. Очередь стегнула по полу и по левому бортику, не задев сидящего, который закрыл голову руками и свалился на левый бок, и стоящий за пулеметом присел, прикрываясь ствольной коробкой, - наверное, затвор не был взведен, - и мы в длинном нырке пронеслись в метре над задранным стволом, подпрыгнули, прошли над крышами, снова упали и понеслись над развалинами кишлака к спасительному аэродрому...

Тем временем мы уже зависли над самой землей, штурман уже дал отмашку Тихому, группа уже пошла. Винт все же выметал пыль из-под травы, и в желтой взвеси проявилась граница света и тени - в солнечных лучах было видно, как клубится и течет вихрями пыль - словно папиросный дым в свете лампы. Не поворачивая головы, я видел, как ветер винта гнет кроны фруктовых деревьев, как летит вверх сорванная листва - стаей испуганных птиц. Перед носом вертолета под пулеметным стволом пробегали, пригибаясь, спецназовцы, брали двор в полукольцо - я видел, как по флангам уже присели за обломками дувала автоматчики. Тихого среди них не было. Не было его и возле вертолета - я посмотрел в оба зеркала заднего вида, - разве что под ним, но смысла залегать под днищем висящего вертолета я не видел никакого, даже при всей предполагаемой мною изощренности спецназовского ума.

...Я смотрел на красный пикап и думал, что с ним делать. Хворост в его кузове как-то странно шевелился под ветром - скорее колыхался, чем шевелился, если уж выбирать слова. Я подумал, что это вовсе не хворост. И как только подумал, сразу увидел контуры, железный скелет, скрытый маскировкой. И тут из двери - из прямоугольной дыры в стене - появился дух. Обычный декханин - длинная рубаха, широкие штаны, сандалии на босу ногу, - он метнулся к пикапу, взлетел в кузов, взмахнул двумя руками, и куча веток слетела на землю, легкая, как перекати-поле, и ее понесло ветром, и, расправляя крылья, превращаясь в разрисованную тряпку, она взлетела на крышу дома. А дух, упершись ногой в костыль станка ДШК, рванул на себя затвор, схватил за ручки, начал поворачивать ствол в нашу сторону.