Охота на Минотавра

Они как раз выходили в коридор, по которому носился Минотавр. Лучи трех фонарей заметались по коридору. Он был очень знаком!

– А я вот что думаю, – продолжал Паша. – А что, если Минотавр – это не Казимир? И Казимир – это не Минотавр? Вот мы шутим…

– Не пугай нас, – попросила Юля. – И не путай.

Коридор их вновь вел по дуге…

– Я не путаю и не пугаю. А вдруг?

Они перешли на шепот.

– Нет, ты пугаешь и путаешь, – прошипел Мишка. – От одной этой мысли мне плохо! Юлька, а вдруг? Если Кисель прав?

– Это он, не бойтесь, – сказала она. – Я девушка – и то не хнычу…

– Смотрите, – сказал Мишка, осветив фонарем потолок. – Решетка! – Ребята направили фонари вверх. – Мы оттуда смотрели на него! На Минотавра!

– Точно, – сказал Паша. – А он отсюда смотрел на нас. Брр! Муторно даже! Голова кружится. Правда…

– Да нет, Кисель, самое то. Последние минуты жизни, – усмехнулся Сомов. Они двигались дальше. – Наслаждайся каждым мгновением.

– Заткнитесь оба.

– Ты шаги считаешь, камикадзе? – выходя вперед на повороте, спросил Мишка у атаманши.

– Считаю…

Она едва договорила, когда Мишка выдохнул:

– Стойте! Огни! Стойте!

Втроем они замерли у стены. По другой стене ползали отсветы огней. А когда они замолчали, то услышали и отдаленные голоса. Отголоски! Это не были голоса мифических животных, нет! Там говорили люди.

– Убирайте фонари! – воскликнула Юля. – Светите в пол!

Все трое устремили лучи фонарей себе в ноги.

– Давайте потихоньку приблизимся, – прошептала Юля.

– Чего?! Давайте уйдем! – зашипел Мишка. – Кисель?!

– Конечно, уйдем, – откликнулся Паша.

– Нет, подслушаем! – сказала Юля. – Это же интересно, парни!

Паша обреченно застонал.

– Плохо слышно – приблизимся! – потребовала Юля и, сгорая от любопытства, медленно на цыпочках двинулась вперед.

Мишка и Паша потянулась за ней.

– Только не уроните ничего с перепугу! – предупредила она. – Иначе сама вас убью!

– Напугала, – прошептал Мишка. – В этом подземелье каждый первый рад нас убить!

– Тсс! – прошипела атаманша.

Они приблизились, затаили дыхание, и два голоса – мужской и женский – стали куда яснее. Они неслись по этому коридору эхом. А еще то и дело стучали твердым предметом в стену. (Но стук выходил тонкий! Говоривший, что преграда – истинная твердыня.)

– Эту стену и трактором не прошибешь, – говорил мужской голос.

– Но ведь кто-то вытащил пятнадцать кирпичей! – отвечала женщина.

– Да, нашелся умник. А не твой ли это волосатый дружок-культурист, а?

– Параноик ты. Ему бы ума на это не хватило.

– Тоже верно. Но след-то свежий!

– След свежий, – подтвердила женщина. – И что нам делать?

– Надо подумать! Подкоп уже начат. Кто ж за него взялся-то? Кто бы ни взялся, а работка адова. Кладка-то суровая. Купеческая! Раствор – как суперцемент.

– Вот и думай: ты же у нас «мозги»!

Юля усмехнулась: она знала эти голоса!

– Каверзнев и Берковец! – прошептала она ребятам.

– Ясно, – кивнул Мишка.

– Решают, как им вынести стену!

– Пора уходить, – вдруг очень решительно сказал Паша. – А если они вооружены по-настоящему? А если они ради этого сокровища готовы пойти на все что угодно? Хоть на убийство? Вот вдруг? Они же – маньяки, чокнутые.

– Это верно, – согласился с ним Мишка. – Они – уроды… Ну, Юлька?

– Я думаю, – прошептала девушка.

– Думай скорее, – попросил Сомов.

– Пошли, – вздохнув, сказала она. – Эта встреча в подземелье в наши планы точно не входила.

– Никакая встреча в наши планы в этом подземелье не входила, – поправил ее Мишка. – Так что…

Он не договорил – родившись мгновенно, по всему коридору нарастающими волнами понесся страшный и так хорошо знакомый рык… Он шел со стороны, где сейчас копались Каверзнев и Берковец.

Ребята оцепенели. А за первым рыком покатился и второй – еще более близкий.

– А-а! – отчаянно завопили там, за поворотом. – Кто здесь?! – кричал Каверзнев – и кричал истошно. – Кто там?! Не подходи!

– Яков! Яков! Кто там, в темноте?! – Это уже кричала Изабелла.

– А-а! – вновь завопил Каверзнев. – Не подходи, говорю! Свят, свят!!

Вот от этого «свят, свят» у ребят все внутри сжалось. Они влипли в холодную сырую стену. Потеряли способность рассуждать.

– Пистолеты, баллончики, – пробормотала Юля. – Где они?

Выстрел гулко пронесся по тоннелю, а за ним и крик погибающего человека – крик Каверзнева. Но перед криком был тупой хрустящий удар, с каким топор вонзается в плоть, разрубая кости и мышцы. Женщина взвыла с такой обреченностью, что у всей тройки тут, за поворотом, сердца остановились. А главное, пропала какая-либо способность соображать.

Берковец вылетела прямо на них – почти лицом к лицу, в защитном комбинезоне, и закричала страшно, потому что не ожидала увидеть кого-то в коридоре. Она остановилась, и крик ее тут же оборвался. Глаза выпученно уставились на ребят. Как будто она захлебнулась собственным криком. Но оборвался он в то самое мгновение, когда раздался все тот же страшный хруст костей. Берковец, цепляясь за стену, сделала несколько шагов на отступающих ребят, а потом повалилась к их ногам. Из ее спины торчал топор, которым минутой раньше зарубили Каверзнева.

Шаги приблизились…