Охота на мотылька

На следующий день я перевезла часть своих вещей с прошлой квартиры, откуда в моё отсутствие успел уже съехать Ваня, забрав все свои вещи и те, которые считал своими, но я не вглядывалась. Затем оплатила курс лечения брата, о чём и оповестила последнего в том, что его ждут уже на следующей неделе. Вовку это, разумеется, не порадовало, но мне было плевать. На всё плевать. Вдруг я поняла, что все чувства во мне словно перегорели, и вообще всё казалось дурным сном. Всё, кроме одного. В душе появлялись злость и ненависть. Такие жгучие, которые не давали усомниться, что всё происходит на самом деле. Но я была рада даже им, так как это было единственным подтверждением того, что я ещё не сломалась и не выгорела до конца, чего боялась… И на что в тайне надеялась, желая, чтобы вместе со всеми эмоциями ушла и застарелая глубокая боль, что не отпускала меня уже несколько лет и не давала нормально жить. Но родители бы не одобрили этих мыслей, потому я продолжаю бороться. Знать бы ещё, за что…

На следующий день я приехала к брату. Нет, у меня не было недоверия к Вовке, но в плане проверки я больше рассчитывала на Катю. Потому, пока сидела с Егоркой, семейная чета отправилась возвращать долг и забирать расписки брата.

Я думала, что всё должно произойти достаточно быстро. В моём воображении, во всяком случае, это происходило следующим образом: мои родственники зашли в кабинет, передали деньги, взяли расписки, проверили. А после, я очень надеялась, что Катя плюнет в рожу Рязанову, хоть и понимала, что это только мои мечты. Собственно, это и была причина, почему с братом не отправилась я, хотя он предлагал. Я боялась, что сорвусь…

Ни Вовке, ни Кате я не рассказала ни о ссоре с Ваней, ни о том, что переехала во второсортную квартиру… просто не хотела, чтобы меня жалели. Да и усугублять чувство вины брата не хотелось.

Однако всё это сильно подорвало меня, и держалась я исключительно на упрямстве, которое могло меня подвести, если увижу виновника моего положения.

И да, я отдаю себе отчёт, что Рязанов не виноват в проигрыше моего брата. Я отлично понимаю, что не могу винить мужчину в том, в какой ситуации оказалась моя семья. Однако его предложение всё ещё стучало в ушах, заставляя тошноту подниматься выше к горлу, а руки противно трястись. Совершенно иррационально я чувствовала себя… грязной, испорченной. Словно его предложение оставило метку на моей коже, или я сама дала повод для подобного предложения, хотя решительно не понимала, каким образом. И это было отвратительно. Желая доказать себе то, что это не так, вероятно, я делала поспешные выводы, пошла на кардинальное решение, когда на подкорке отчаянно билась мысль, что можно было бы найти другой способ, быть может, вновь поговорить с мужчиной, попытаться договориться на других условиях… Но его предложение и чувство, которое не отпускало после него, упорно толкало меня на отчаянные, крайние меры, просто принципиально, на подсознательном уровне страшась встретиться с холодными, бесчувственными глазами мужчины ещё раз и почувствовать себя той, за кого он меня принял.

Потому я трусливо осталась в квартире брата, дожидаясь родственников с известием, пока Егорка нещадно эксплуатировал меня в своё удовольствие. И только спустя почти четыре часа в квартиру вошли усталые, но довольные, с поразительно широкими улыбками, муж и жена.

– Как всё прошло? – нетерпеливо уточнила я, отбирая свою прядь волос из загребущих пальчиков.

– Замечательно, – улыбнулась Катя и с облегчением на лице села на пуф в прихожей, мечтательно посмотрев в потолок. – Расписки Рязанов вернул, наш юрист их проверил – всё верно. Долг мы вернули. Ровно десять миллионов.

– Отлично, – несколько натянуто улыбнулась я.

Я рада, что проблема решилась. Жаль, что таким образом. А я ведь до сих пор не знаю, как жить дальше. Понятное дело, что выкручусь… но когда? Надеюсь, прежде, чем депрессия поглотит меня окончательно.

– Дашка! – счастливо оскалился брат, что я покосилась на него с недоумением и подозрением в его душевном здоровье. Рассчитываться с долгами, конечно, приятное дело, но чтобы так… – Дашка, я спасён!

– Да, я в курсе, – не смогла я сдержать язвительность. Переглянулась с Катей, надеясь, что я не одна вижу в поведении брата странность. Но Екатерина реагировала спокойно. Разулась, подошла и взяла сына из моих рук, с чувством поцеловав светлую шевелюру на макушке Егорки.

– Да я не об этом, – нетерпеливо тряхнул брат головой, после подскочил, обхватил меня за талию и закружил на месте.

– Ты чего творишь, болезный? Пусти меня немедленно! – возмутилась я.

– Дашка, ты не представляешь, как я тебе благодарен. Ты меня спасла. Меня и мою семью. Даже мой бизнес!

– Чего? – растерялась я, так как подобных подвигов за собой не помнила. Ну, по крайней мере, последнее – точно.