Охота на мух. Вновь распятый

Арутюн, агент Ренка в прошлом и агент Мир-Джавада, тоже уже в прошлом, был очень опытным агентом. Чудом избежав смерти, он изменил, насколько мог, свою внешность и скрылся в преступном мире, где давно заблаговременно наладил связи. Сын ювелира, он с детства разбирался в драгоценностях, поэтому без труда стал первым среди перекупщиков ворованных и награбленных ценностей. Этим он уже занимался давно, так что источник существования у него не изменился, правда, потеря доходов в качестве агента инквизиции его огорчила, но он не стал распространяться, что его уже ищут, как раньше он искал, а потерю в заработке решил компенсировать расширением дела, поэтому ему пришла на ум идея привлечь к сбыту Бабур-Гани. Арутюн прекрасно знал ее прошлое, он на нее и вывел инквизиторов в последний раз, и для Бабур-Гани закончилась карьера воровки международного класса и началась другая карьера. Агент решил заинтересовать ее участием в деле, предложив пятую часть доходов, чтобы подпольный публичный дом получил наконец официального подпольного поставщика.

Бабур-Гани пристально всматривалась в седого мошенника.

— Где-то я тебя видела, только не помню где, — думала она. — Ничего, я вспомню.

Если бы мог агент читать ее мысли, он бы и на пушечный выстрел не подошел бы к ней. Многие сами лезут в западню, а некоторые даже сами ее строят. Очень уж большие деньги, а Арутюну нужны были очень большие деньги, чтобы перейти границу и жить там, ни в чем себе не отказывая.

А Бабур-Гани никогда не упускала случая заработать, особенно крупно, а нарушения закона ее не волновали, всю жизнь она только этим и занималась, только это и делала.

— Забавно! — пропела, заигрывая с Арутюном по привычке, она. — Моим клиентам одну и ту же вещь придется оплачивать дважды.

— О, мадам! — обиделся Арутюн. — Я из семьи потомственных ювелиров, любая вещь, попадая в мои руки, становится неузнаваемой.

— Неузнаваемо хорошей или неузнаваемо плохой? — съехидничала Бабур-Гани. — Узнают эти вещи на моих девочках?

— Ваши подопечные в высший свет входят несколько своеобразно, когда на украшения обращают внимание не в первую очередь.

— Ну и что же? Мои девочки ничуть не хуже официальных жен по поведению, а воспитаны лучше. А мое воспитание стоит дорого, потому за девочек и должны платить, как за официальных, — гордо сказала Бабур-Гани.

— Истинная правда! — подольстил Арутюн. — Взгляните только на товар. Официальные жены оказались недостойными носить эти замечательные вещи, так распорядилась судьба…

— И мальчики Гуляма…

— О, мадам, не будем говорить о таких деталях… Заметьте, мадам, любая фабричная вещь из моих рук выходит как от мастера.

Бабур-Гани пристально рассматривала принесенные вещи. Она не разбиралась в тонкостях ювелирного искусства, но работа ей нравилась. На бывших владелицах эти украшения, стоимостью в десятки тысяч золотых, она не видела, ее, как и ее подопечных, в высший свет не допускали, несмотря на все богатство, поэтому она с таким злорадством и думала о тех, чьи украшения теперь будут носить профессиональные проститутки, а оплачивать мужья тех, кому Бабур-Гани страстно завидовала и все бы, или многое, отдала, чтобы быть среди них.

— Мне нравится! Цена только несусветная, дорого просишь за них.

— Но, мадам, ваши двадцать процентов, а у меня еще большие накладные расходы.

Бабур-Гани любила поторговаться, однако, прикинув, сколько она может получить за них с девочек, а те соответственно с любовников, согласилась и достала чековую книжку.

— Ни в коем случае, мадам, — испугался Арутюн, — вы меня погубите этим маленьким клочком бумаги, только наличными.

Бабур-Гани очень уж не любила платить наличными. Для этого надо было пойти в потайную комнату, открыть сейф, и всегда ее охватывал страх, что кто-то подкарауливает ее и убьет, чтобы ограбить. Чертыхаясь, она заставила страх исчезнуть, достала деньги, при этом непроизвольно обшаривая взглядом темные углы и поглаживая «вальтер», лежащий в кармане…

А Арутюн тщательно пересчитывал деньги, не обращая никакого внимания на недовольство Бабур-Гани.

— Не доверяешь?

— Что вы, мадам, конечно, доверяю. Просто деньги счет любят…

Мир-Джавад в поисках своего пропавшего агента Арутюна наткнулся на поразительный факт: оказывается, его бывший сосед Вазген, все еще живущий в своей старой комнате, единоутробный брат Арутюна, пропавшего агента, не желающего смириться со своей рабской участью и умереть во имя спокойствия своего господина.

Ради такого случая, возобновить приятное знакомство, и отправился Мир-Джавад на квартиру, где он родился и провел все детство и юность. Но в свою квартиру он даже не зашел.

Вазген превратился за это время в дряхлого старика, хотя лет ему было около пятидесяти, или чуть больше. Мир-Джавада он поначалу не узнал. Смотрел отчужденным взглядом, готовясь к смерти. От людей в черной форме с индскими знаками он, как и все, не ждал ничего хорошего…

— Привет, сосед! — насмешливо произнес Мир-Джавад.

Вазген пристально вгляделся в незваного гостя.