Охота на оборотня

Берта, скорее, почуяла опасность и взвилась под потолок. Голову она спасла, но отрубленная правая кисть отлетела в сторону и рассыпалась горстью пепла. Тоненько завывая и прижав к груди обрубок, подраненная нежить неуклюже заковыляла по потолку. Заперев дверь, она загнала себя в ловушку, ибо Алесса выпускать ее была не намерена.

«Бей! Руби! Коли!» — восторженно пело Пламя, и она колола, рубила и резала. Коса расплелась, и волосы липли к потному лицу, но Алессе было все равно. Упырица превратилась из охотника в жертву, тщетно барахтавшуюся в капкане. Ей везло хотя бы в том, что маленькая противница не доставала ее на высоком потолке, и на пол, истлевая в воздухе, летела одежда и волосы нежити. Саму себя Алесса видела со стороны то ли объевшимся грибов берберианцем, то ли бабой с мухобойкой.

Берта, наконец, осознала всю бессмысленность борьбы, а, может, решила рискнуть. Отлепившись от потолка, растопырив пальцы, она камнем упала на Алессу.

Вжик!

Голова, глухо постукивая о половицы, откатилась к шкафу. Темнеющая кожа лохмотьями слезла с лица, и на Алессу бессмысленно уставился пустыми глазницами оскаленный черный череп. Обезглавленный труп вспыхнул, осыпавшись пятном черной жирной сажи, по форме напоминающей человеческое тело.

— Мое… — прошипела знахарка. Сморгнула, унимая дрожь и желание биться, бить и убивать. Огляделась. Комнату заволокло сизой дымкой, предметы расплывались, обретая причудливые вогнутовыгнутые формы.

Пламя выпрыгнуло из руки и откатилось под диван к своей паре. То ли комната перекособочилась, то ли она сама, но к эльфу пришлось добираться на четвереньках. Несколько раз пол вставал на дыбы и весьма не по-мужски здоровался с ее лбом.

«Сколько у меня есть? Пятнадцать минут? Полчаса?» Зараза цепенящим холодом растекалась по телу, а она совершенно потеряла счет времени.

Натопленная комната сделалась морознее ледника, и безудержно манил единственный источник тепла, жарко-медовый, опутанный жгутиками капилляр и артерий. Его Алесса видела четко. Ей вдруг захотелось поцеловать Вилля, лучше всего за ушком. Или в шейку. В запястье — не так романтично, да и бинты придется грызть. Фу! Кончиками пальцев медленно провела по его груди, скользнула на живот и острым ноготком поскребла кубики. Все шесть на месте. Тепленький со сна, мягонький.

«О, мама!» — восторженно заголосила пантера.

А ей хотелось тепла, пусть ненадолго, пока бьется сердце. Чтоб чужие сильные руки обвили-оплели, прижали крепко до звона нервов, до хруста костей, до слияния двух в единое. Чтоб, опалив солью губы, сожгла тоску чужая терпкая кровь, не похожая на красное храмовое вино.

Лучше пусть никому не достанется, чем кому-то, кто будет прикасаться, перебирать пальцами шелк волос и покусывать кончик острого уха.

Обладатель вышеозначенных ушей открыл глаза и мутным взором обласкал просиявшее девичье личико.

— Паука прибила?

— Мгм! — кивнула знахарка, прикрыв рукой клыки.

— Хвалю, новобранец! — и заснул, как ни в чем ни бывало.

Алесса стряхнула наваждение и посмотрела на Вилля привычным взглядом лекаря. Куда его кусать-то, итак живого места нет.

— Тьфу, козья вошь! — выругалась девушка и, уговаривая себя не оглядываться на останки Берты, закопошилась в мешке.

Противоядие, настоянное на серебряной воде, по ощущениям напомнило ей раскаленный песок. Такое же безвкусное и царапучее, оно нехотя протолкнулось в глотку, обжигая язык и гортань. Алесса кашляла, давилась, но пила, пока не ополовинила стакан с разведенным в воде густым сиропом. Ей и такого количества хватит, а вторая половина -

Виллю. Так, на всякий случай.

Ему зелье понравилось. По ложке допил оставшееся, и на мгновение ей показалось, что Вилль сейчас откроет глаза и попросит добавки. К счастью, он спал крепко, и не ведала юная знахарка, что для последнего из аватар Алесса с ложечкой была не меньшим кошмаром, чем

Алесса с тряпочкой. Был в этом еще один плюс, правда, с каверзой: парень выглядел не только трогательно, но и покладисто. Пантера припомнила желание его поцеловать. Почему нет? А ну, как распахнется дверь да влетит в дом целый сонм упырей. Не успеет ведь…

— Хозя-а-аин!!! — домовой возник перед останками и, дико взвизгнув, запрыгнул на шкаф.

— Тьфу! — с выражением цыкнула знахарка, резко выпрямив спину. От истошного вопля у нее чуть сердце в пятке не спряталось.

Затарабанили так, что хоть святых выноси, песочные часы подпрыгнули, норовя опрокинутся на некрашеный темный пол, но Алесса успела их подхватить.

— Открой, Алесса! Вилль! Леська!!! Ломай! Поднажми! — и дверь опасно затрещала.

— Не надо! — рявкнула взбеленившаяся девушка, нехотя убирая руку со лба Вилля. Помощь подоспела, как всегда, вовремя. То есть, позже, чем надо, но раньше, чем хотелось бы.

Открыв дверь, она отпрыгнула в сторону, да напрасно. Каждый спаситель пытался вбежать первым, и в результате они застряли в проеме, ровно помидоры в банке — крупные, красные, а уж ароматные!