Охота на оборотня

И волки — всюду волки, они проносятся через ворота и несутся в терема. А оттуда уже выходят люди, одетые в красочные одежды: в шубы, подбитые мехом, в разукрашенные сапоги — зимой. Летом же улицы заполняют красные и синие сарафаны женщин, синие и желтые рубашки мужчин.

Солнце отражается в слюде окон, в золоте крыш княжеского дворца, все цвета радуги заполняют город. Почему же гид говорит о глине?

Я видела Дениса и теперь во мне не было и тени сомнения, что это был он. Он летел на коне по степи, и алый плащ развивался за его спиной. Волосы стлались по ветру, едва сдерживаемые венцом.

И я летела следом за ним. Пушистый мех дикого зверя лежал у меня на плечах, защищая от ледяного ветра, бьющего в лицо. Бархатная юбка стлалась по ногам. Черная лошадь фыркала, не желая ускорять ход, но Денис замедлял своего коня, стоило мне немного отстать.

Десятки гончих неслись впереди нас. Десятки дружинников — позади. И где-то далеко мелькали следы лиса, о котором мы оба успели позабыть.

Я смотрела лишь на своего князя, не в силах поверить, что он со мной. Денис… не знаю, о чем думал он, но улыбка касалась его губ, стоило ему обернуться ко мне.

Наконец раздался крик впереди — лис, попавший в окружение передовых, бросился назад.

Молниеносно Денис вскинул лук, и стрела, сорвавшись с тетивы, воткнулась хищнику в глаз.

Потом был привал. Солнце падало за горы, окружившие долину со всех сторон. Уступы Шаманки возвышались над нам — дружинники разжигали костер у самого подножия гор.

Для нас поставили шатер, но желания идти в него у меня не было. Я стояла и любовалась залитым лучами закатного солнца перевал, вдыхая ароматы цветущих трав.

Денис слишком устал, но тоже не мог позволить себе отдохнуть. Советники собрались вокруг него, и они вели разговор, который меня не интересовал.

Я уже собиралась было отправиться к костру, когда один из воинов приблизился ко мне и заговорил.

— Нравятся ли тебе дела князя, госпожа?

Я вскинулась и обернулась на него. Это был мужчина с русыми волосами, украшенными перьями орла, еще довольно молодой.

— Я его жена, — спокойно ответила я, — как ты можешь задавать мне такой вопрос?

Мужчина покачал головой.

— Князь затеял новую войну. Он настроит людей против нас. Город погибнет, если мы и дальше будем слушаться его.

Я в недоумении смотрела на него. Я ничего не понимала в войне, кроме того, что Денис снова покинет меня.

— Если он собрался воевать — значит, в том есть нужда, — отрезала я.

— Ты не права, госпожа. Ты одна из нас, но мало знаешь о том, как мы живем.

Я не стала возражать. Не хотелось отталкивать его. Высокомерие никогда не было моей чертой, и воин был прав — не так давно я была лишь простой девушкой, не смевшей поверить, что ее полюбил князь.

Вдали послышались шаги, и воин поспешно оглянулся на звук.

— Если хочешь узнать, — сказал он, уже отступая назад, в тень нагроможденных друг на друга камней, — приходи на площадь Идолов в день Семи Камней.

И он исчез. А Денис появился из сумрака и привлек меня к себе.

— Что-то не так? — спросил он, заметив беспокойство на моем лице.

Я покачала головой и прижалась щекой к нему.

Проклиная себя, я пришла на площадь Идолов на третий день. Сама не знаю, что ожидала я там найти. Может, голодных детей или больных — но увидела лишь нескольких дружинников, сидевших у идола Матери-Земли кружком.

У каждого не доставало уха или пальца, у одного — руки.

При виде меня однорукий встал и отвесил поклон.

— Матушка княгиня, — промолвил он.

До матушки мне было далеко. Но его обращение льстило мне.

— Вы хотели поговорить со мной?

Мужчины освободили единственную скамью, и однорукий указал мне на нее, предлагая сесть.

Подобрав юбки, я устроилась среди них.

— Только тебя слушает князь, — бросил мне один из мужчин, оставшийся сидеть на земле.

Я непонимающе взглянула на него. Князь не слушал никого. Но и эти слова приятно ласкали слух. Неужели обо мне среди воинов думают так?

— Мой брат ушел на войну и не вернулся, — проронил самый молодой из собравшихся, — отец сгинул вместе с ним. Я остался у матери один. Что она будет делать, если и я сгину в чужой земле?

Я вспомнила, как сама, в своей маленькой комнате с окном на проулок, где стоял амбар, месяцами в полумраке крутила прялку и гадала — вернется мой князь или нет.

— Если князь затеет новую войну — значит, в том есть нужда.

— Меня обратили, когда мне было четырнадцать лет, — сказал другой, совсем еще молодой, со шрамом через все лицо, — меня увели из дома, и теперь я должен воевать на чужой стороне против своей родни. Зачем?

Никакие слова не приходили мне на ум. Я понимала и его. Много раз я спрашивала себя, зачем нужно было оборачивать волками настоящих людей. Мне объясняли как-то воеводы князя, но так и не убедили меня.

— В голодные годы рождалось мало волков, — все же повторила я его слова, — нужны были люди, чтобы пасти скот. Разве не спрашивали тебя, пойдешь ты в наш город или нет?

— Нет! — вмешался другой. — Не спрашивали никого! Но силой забрали от семей!