Охота на охотника

– Frau ist schlecht! – громко заявил я не терпящим возражения тоном и тут же уточнил на том же немецком языке, как именно плохо этой фрау. – Там в машине женщина рожает, тут есть санчасть?

Говоря все это, я осматривался по сторонам. Действительно, в пределах видимости не было ни одной живой души. Удивительно, но подобное безлюдие не могло продлиться достаточно долго. Допустим, сирену воздушной тревоги они могли включить и непосредственно из караульной будки, но ведь провода полевого телефона явно были протянуты куда-то не очень далеко (на сколько хватает стандартной катушки полевого телефона), прямиком к какому ни есть, пока что невидимому, сидевшему в бункере или убежище начальству. Да и в будке мог быть кто-то еще. Вопрос – сколько у нас вообще оставалось времени?

В общем, обстановка сложилась нервная, и, возможно из-за этого сымпровизировал я предельно по-идиотски, ляпнув чуть ли не первое, что пришло мне в голову. Все-таки банщик я, а не лицедей. Часовой изрядно удивился моему стихийному заявлению, но все же выдал в ответ не терпящим возражений тоном:

– Медпункт есть, но вход посторонним на объект строго воспрещен! И вы что, не видите – воздушная тревога!?! Сейчас все должны быть в бомбоубежище!

Это хорошо, что он стремился выполнять правила и инструкции.

Однако спустя минуту-другую караульный немного присмотрелся к нашей машине и, похоже, удивился еще больше:

– Погодите, это какая такая женщина рожает? Та, что сидит за рулем?

В его мозги явно не вмещалось, что можно вот так одновременно вести машину и рожать. Тем более что никаких других женщин в машине действительно не было. Что тут сказать – сюжетный тупик в данной сцене был налицо. Тут и самый полный идиот понял бы, что его просто нагло и цинично дурят.

– Эй, Фридрих, подойди! – воззвал часовой.

Ага, значит, их все-таки было двое!

На голос белобрысого из будки появился второй караульный, обмундированный аналогично первому, в таком же кепи, но с двумя птичками на розовых петлицах шинели (ага, значит ефрейтор?), но на вид довольно пожилой, с грубым морщинистым лицом и маузеровским карабином на плече. Геринг, что, уже прямиком из фольксштурма стал набирать свое героическое воинство? Хотя, все могло быть – к этому времени уже практически битому рейхсмаршалу точно было более не из чего выбирать.

Ну а раз вопрос с их численностью удачно прояснился (сомнительно, чтобы в будке прятался кто-нибудь еще), следовало признать, что на свежий воздух они одновременно выперлись совершенно зря. Тем более к бою они были не готовы – у одного кобура застегнута, а у другого карабин за плечом. Хотя эти караульные явно продолжали действовать по инструкции, в принципе, общей для всех армий мира – сейчас им, по логике, полагалось проверить наши документы, осмотреть машину, а уже затем звонить разводящему или дежурному офицеру (какому-нибудь «герру лейтенанту»), на предмет получения дальнейших инструкций. И интересно, что бы они сказали, обнаружив при обыске в карманах моей кожанки снаряженные рожки для «ППШ»? Однако в тот момент некий внутренний голос подсказывал мне, что ничего из этого они уже не успеют. И я уже примерно понял, что сейчас будет…

И точно – едва второй караульный поравнялся с первым и оба они сделали несколько шагов в мою сторону, я услышал из машины недлинную автоматную очередь, звук которой был предельно смазан воем сирены. Пули прошли буквально в полуметре от меня, угодив точнехонько поперек груди караульных. Оба немца замертво рухнули на землю, не успев дотянуться до оружия и практически не издав каких-то звуков.

Я обернулся на звук стрельбы – косо срезанный дульный тормоз «ППШ» торчал из открытого окна «Фиата», а позади него за сизым пороховым дымом просматривалось удовлетворенное лицо графини. Вот засранка, ведь она же фактически выманивала супостатов на меня! Что значит оставлять баб наедине со стрелковым оружием – это опасное сочетание рано или поздно обязательно превратит тебя в мишень типа «бегущий кабан». И вот всегда у нее так – вместо «здрасьте» выстрел из пистолета или автоматная очередь. А если предположить, что в этом их будущем превалирует именно подобная энергичная манера общения, становится как-то и вовсе страшновато…

Однако, на наше счастье, сирена выла все так же оглушительно, и, по-видимому, нашу стрельбу действительно никто не услышал. Во всяком случае, в первый момент на звук выстрелов никто так и не появился.

– Садитесь! – крикнула Ката. – Быстрее, пока не услышали!

Затем она объехала шлагбаум. Я запрыгнул обратно в машину, подхватил с сиденья автомат, и мы въехали на аэродром. Графиня свернула вправо и погнала наш маленький «Фиат» к торцу полосы, где были выстроены неровной линейкой «пускачи» и прочие топливозаправщики. Объехав их, мы выскочили на стоянку самолетов.

– А чего не «Юнкерс»? – спросил я.

– На нем мы далеко не улетим, – совершенно правильно рассудила графиня и пояснила. – Перехватят. Нам сейчас нужно что-нибудь скоростное и более маневренное!