Охота на охотника (СИ)

Горели новомодные электрические лампы, которых горничные, говоря по правде, страшились, потому как вдруг да треснет колба какая, и тогда всенепременно свет, в ней заключенный, расплескается. Горели свечи, что сальные, поплоше, которые ставили и в покоях поредевшей прислуги, что хорошие, восковые. От огня в доме становилось жарко, но хозяйка его, будто не замечая этой жары, куталась в пуховые платки и окна открывать запрещала.

Что взять-то с сумасшедшей?

А что девица не в себе, знали все. И престарелый Архип Эдуардович, приобретенный хозяином с домом вместе, и его сынок, Эдуард Архипович, в голове которого было изрядно седины и, что важнее, понимания. Он-то и шикал на бестолковых девок, когда они, позабывши о работе, принимались сплетничать.

- Ишь, языкастые, - грозил он им. Девки смущались, строили глазки, намекая, что вовсе не против выслушать упреки так сказать в обстановке более приватной.

Оно-то, конечно, Эдуард Архипович сменял пятый десяток, но собою хорош.

С бачками стрижеными.

При бородке и часах серебряных, на цепочке, покойным хозяином подаренных. А что вдовец, так оно в жизни всякое случается. Главное, сына-то учиться отправил, стало быть, не будет недоросль мешаться в делах отцовских. Там же, как другие дети пойдут, то и вовсе старшенького потеснить можно будет.

Эти нехитрые мысли читались просто и вызывали у Эдуарда Архиповича немалое раздражение аккурат этою своею простотой, которая и вправду порой хуже воровства.

- Так ведь и вправду блаженная, - Марьяшка, взятая в дом по рекомендациям и за умение обходиться с тонкими газейскими вышивками, стрельнула глазками и потупилась, в скромницу играя. Выходило у нее не ахти, уж больно норовиста она была для прислуги. - Чего теперь с нами будет?

Другие девки, Марьяшке и завидовавшие, и вместе с тем признававшие, что она всем хороша - фигуриста, смуглява да еще и руками быстра - загомонили.

- Цыц, курицы, - Эдуард огладил усы, которые каждое утро расчесывал специальным гребешком, воском намазанным. - Ничего не будет. Как жили, так и жить станем...

- А...

- Духовую грамоту, небось, при вас читали, - он обвел девиц - всего-то трое, а галдят, что твой курятник - взглядом. - На содержание дома деньги положены? Положены. Дом в собственность перешел? Перешел.

...и не только дом.

Девице Бурмаковой достались и драгоценности, список которых прилагался к духовой и был, сколь Эдуард Архипович успел заприметить, велик. Несколько поместий. Выезд. И счета в банке, которых, мниться, хватит на безбедное существование.

- Так... так-то оно так, - Марьяшка, почувствовав тень сомнения, - а от них и сам Эдуард Архипович, чего уж греха таить не избавился - подобралась. Руки в боки уперла, ноженьку выставила, голову набок наклонила, чтоб смоляная коса на другую сторону упала. Ишь ты, совсем страх потеряли, прислуге волосы надлежит зачесывать гладко, да украшательства ненужного избегать. А эта... - Но с блаженной чего взять? Сегодня деньги есть, а завтречка фьють и пусто.

- Фьють, - согласился с Марьяшкой тихий голос.

И девицы замерли, уставились на хозяйку, которой на кухне делать было совершенно нечего.

Ишь ты.

Тоненькая.

Исхудавшая едва ль не до прозрачности. И без того диво, как на ногах-то держится... оно-то и понятно, сколько годочков она была вроде и человеком, а вроде и нет.

Ходила.

Сидела.

Улыбалась вот этою своею улыбочкой, от которой душа прям в пятки падает. Хозяин к ней с дюжину целителей приводил... и не только целителей.

Монахов еще.

Старушек, про которых говорили, что блаженные они. Да без толку. Целители разводили руками, монахи молились и благовония жгли, весь дом провоняли. Старушки бормотали что-то там, яйца катали по волосам и жгли шерсть черных кошек.

Не помогало.

Да и как поможет, когда тело - это тело, а души в нем нетушки... но, выходит, вернулась. И глядит вот строго, хмуро.

- Почему в доме беспорядок? - поинтересовалась она, обращаясь к Эдуарду Архиповичу, который под взглядом серых глаз смутился разом. - Пыль не вытерта. Каминные решетки гарью заросли. И я уже не говорю про паркет. Еще немного и ноги к нему прилипать станут

Эдуард Архипович с немалым удовлетворением вздохнул.

Сомнения?

Были, как тому не быть. Когда человек не один год не в себе, то где ж поверить в чудо-то? Очнулась? Заговорила? Оно-то хорошо, конечно, но... все одно беспокойно. Однако раз уж на пыль с каминными решетками внимание обратила, то, стало быть, вправду здоровая.

Хозяйство, оно вообще бабскую душу исцеляет.

Маришка, верно, смекнула, что с хозяюшки станется выставить ее прочь, пискнула и, подхвативши веничек из перьев гусиных - поистрепавшийся, погрызенный даже, а все лучше, чем никакой - бросилась с кухни. И прочие за ней.

Эдуард Архипович остался.

За бороденку себя ущипнул. Поклонился.

- Желаете еще чего?

- Желаю, - ответила хозяйка. - Молока. Сладкого. И еще... вы не знаете, где взять приличную кухарку? Простите, но то, что вы готовите... несколько... несъедобно.