Охота на охотников

– Погоди! – Он тоже вглядывался в карту, хлопая влажными библейскими глазами и что-то соображая про себя. Каукалов, не сумев подавить в себе внезапно вспыхнувшее раздражение, резким движением свернул карту.

– Что, уже и в карту глянуть нельзя?

– Наблюдай за дорогой! Твое дело – считать фуры, а не в карту глазеть. С картой я как-нибудь сам разберусь.

– Да ни одной фуры, пока мы стояли, не прошло мимо!

– А ты действуй, как в той присказке… «Жора, жарь рыбу!» – «А где рыба?» – «Ты жарь, а рыба будет!»

Пересилив себя, Аронов улыбнулся. Через три минуты они двинулись дальше. По мере удаления от Москвы осень чувствовалась все заметнее – в лесах по бокам шоссе преобладал желтый цвет. Иногда из глубины чащи, из-за стволов, выглядывало какое-нибудь убогое строеньице со слепыми бельмами вместо окон, таращилось на дорогу, вызывая недобрые чувства. По коже от такого страшного пустого взгляда невольно начинали бегать колючие, холодящие козявки. А то вдруг – гибельный завал, деревья вповалку громоздились на земле, задирали к небу толстые сучья, словно бы прося о помощи, и горестный вид их также рождал внутри холод.

– И долго мы так будем ехать? – недовольно, даже с вызовом, спросил Аронов.

Дорога утомляла его и, похоже, даже укачивала.

Каукалов в ответ усмехнулся.

– Для начала до поворота на Кубинку, а потом до границы Московской области со Смоленской. Ты следи за дорогой, следи!

– Слежу! – пробурчал Аронов.

Вскоре он отошел и вновь затараторил как ни в чем не бывало:

– А ты знаешь, что это шоссе собираются сделать коммерческим?

– Как «коммерческим»? – не понял Каукалов.

– А так. Будут брать с проезжающих машин деньги. Как за границей. Поэтому на трассе и работает шагающий дракон. – Аронову нравилось сравнение огнедышащей заморской машины с драконом.

Каукалов присвистнул.

– Однако хитрозадые правители сидят у нас в Москве. На кривой кобыле не объедешь.

Через три часа они вернулись в Москву. Итог поездки был следующий: в столицу прошло шестьдесят четыре груженых фуры, из столицы – всего семь. Семь – это две группы тяжелых грузовиков с прицепами, крытых брезентом, с фирменными надписями на боках. В одной группе было четыре машины, в другой – три. Отбившаяся была только одна. И та пустая – ее предусмотрительно разгрузили по дороге. Каукалов задумчиво потер рукой подбородок:

– Одна машина – это мало.

Аронов глянул на него виновато, будто это по его указанию вместо пятнадцати или двадцати грузовиков отбился только один, развел руки в стороны:

– Что имеем – то и имеем.

– Завтра снова выезжаем на разведку, – сказал Каукалов командирским тоном, и Илья в ответ как-то мелко, подобострастно кивнул. Каукалов окончательно взял над ним верх.

Илья подумал о том, что напарник мог бы поинтересоваться, какие у него планы на завтра – ведь дел у Аронова полным-полно: и работа спешная может подвернуться, и лекции в институте, но Каукалову на это было наплевать: похоже, он окончательно решил, что Аронов принадлежит ему. Целиком. Со всеми потрохами. И своего времени уже не имеет.

Результаты следующего дня оказались чуть лучше: за два с половиной часа наблюдения в Москву прошло восемьдесят две фуры, из Москвы двадцать семь. Отбившихся было шесть. Каукалов довольно воскликнул:

– Дело идет!

Аронов блеснул большими влажными глазами.

– Дела идут, контора пишет, кассирша деньги выдает.

В третий день результат был еще глуше: в Москву проследовало сто двадцать фур, из Москвы – шестьдесят пять, одиночных машин было двадцать две.

– Картина ясная? – Каукалов, поддаваясь мальчишескому азарту, потер ладони, потом ткнул одну под нос напарнику: – Понюхай, чем пахнет!

Тот звучно потянул носом.

– Вареной пластмассой?

– Не-а!

– Выпивкой?

– Не-а!

– Закуской? Бензином? Дождем? Порохом? Колбасой? Крапивой? Морошкой?

– Слова-то какие знаешь: морошка…

– Тогда чем же?

– Мог бы и догадаться! Двумя «д». Делом и деньгами. И еще добавь сюда два «х». Хорошими деньгами. И хорошим делом.

Засекли они и места, где фуры останавливаются на ночлег. Выяснили, какую охрану дальнобойщики выставляют в темноте, каких пассажиров подбирают на дороге, как держат между собой связь во время движения, как ведут себя, если одна из фур в караване ломается, разжигают ли по дороге костры, чтобы приготовить себе горячее, и так далее. Вопросов было не менее полусотни и на все ответ получить, к сожалению, не удалось.

Теперь надо было добывать «шестерку» и ждать сигнала Ольги Николаевны. Дальнейшее зависело от нее.

А Ольгу Николаевну Каукалов как раз и не видел, она словно бы провалилась сквозь землю. Пропала. Каукалов не знал, радоваться этому обстоятельству или печалиться. Вспоминая Ольгу Николаевну, он ругал старика Арнаутова: подсадил дедок своего юного коллегу, здорово подсадил… С другой стороны, Каукалов понимал: у старика свои интересы, своя жизнь, своя игра, Каукалов для этого хитрого деда – чужой.