Охота на охотников

– Да, Мешковский, – протянул он, когда я заткнулся. – Я в своей жизни многое видел. Я даже боцмана видел, который «Анну Каренину» от корки до корки три раза перечитывал, хотя при этом и не понял, зачем она под поезд кинулась. Но такого мудака, как ты, еще поискать надо. Как у тебя это получается? Постоянно в каком-то дерьме. Мне бы твое везение – я бы давно генералом был.

– А давай меняться, – предложил я. – Я тебе – свое везение, а ты мне – бутылку пива. Мне много не надо, я не жадный.

– Договорились, – хмыкнул он. – Ты зачем мне звонишь?

– Слушай, Николай Васильевич, – осторожно проговорил я. – Это дело передали какому-то Зуеву, а он вбил себе в голову, что я – наводчик.

– Нашел новость! Я тебя при нашем знакомстве тоже поначалу в подозреваемые записал.

– Но ты же меня свободы не лишал. А Зуев, натурально, очень хочет. А я не хочу свободы лишаться. У меня в неволе ноги потеют и прыщики вскакивают. Что за птица этот Зуев?

– Зуев, – Николай Васильевич покатал фамилию следователя на языке, словно опробуя на вкус, и сообщил: – Плохи твои дела, Мешковский. Зуев – это тебе не я. Я вредный, но отходчивый. А Зуев не отходчивый. Просто вредный и липкий, как репей. Если вбил себе в башку, что посадит тебя, то посадит, можешь быть спокоен.

– Да я спокоен, – растерянно пролепетал я.

– Это хорошо, – одобрительно заметил он. – Значит, теперь неторопливо, без суеты, можешь собрать все самое необходимое и вызывать «воронок» – пусть везут в СИЗО, все равно тебе его не миновать.

– Что, все так плохо?

– Хуже, чем ты думаешь. Он же, ко всему, у нас еще и пионер, всем ребятам пример. У него самая высокая раскрываемость в районе. Потому что если в кого-нибудь вцепится, обязательно что-нибудь нароет. Репей, говорю же. Я тебе даже больше скажу, Мешковский – если у него пасьянс не сходится, он может и из другой колоды картишку-другую взять. Сечешь?

– Секу, – я вздохнул. – А это ничего, что ты открытым текстом в прямом эфире про него такие вещи сообщаешь?

– Да плевал я на Зуева, – возразил Николай Васильевич. – Все равно дальше Сибири не сошлют. А мы уже в Сибири. Так что я тоже спокоен. Примерно как ты.

– Ну, а что посоветуешь-то? Я не хочу собирать все самое необходимое и вызывать «воронок». Я хороший человек, а хорошим людям в тюрьму нельзя. Они должны жить на воле, приносить другим радость.

Николай Васильевич довольно запыхтел в трубку. Видимо, я его развеселил. Знать бы, чем.

– Что я могу тебе посоветовать? – сказал он, пропыхтевшись. – Если дело ведет Зуев, то шансов у тебя в любом случае немного. Но попытаться можно. Возьми Ваню за пятую точку и убеди его в том, что ты не наводчик. Если ты сумеешь это сделать, если Ваня вслух признает, что ты не при чем, возможно, и Зуев изменит свое отношение к тебе. Хотя не гарантирую. Он, как я понял, к мнению Вани прислушивается.

– Ну да, – не без сарказма согласился я. – Мне вот только интересно – почему? Может, Иванец ему приплатил, как думаешь?

– Это вряд ли, – спокойно возразил Николай Васильевич. – Зуев, между нами, девочками – просто упертый дурак. Но он честный упертый дурак. Если бы он брал деньги – тут же засыпался бы, поскольку дурак. Так что исключено.

– Будем считать, что успокоил, – я вздохнул. – Тогда почему он обеими руками уцепился за версию Иванца?

– Откуда я знаю? – проворчал опер. – Может, Иванец даром убеждения особым обладает. А может, Зуев решил, что Ваня, как бывший главарь ОПГ, в вооруженных нападениях лучше него разбирается. Вот и прислушивается к его мнению. Как к мнению профессионала. Ты меня понимаешь? Между прочим, ты не пробовал рассмотреть такую версию: Зуев тебя на трое суток прикрыл, чтобы пустить пыль в глаза настоящим преступникам? Мол, следствие идет по ложному пути, а вы можете расслабиться и начинать совершать глупости?

– Нет, – отрезал я. – Ты бы видел, с какой рожей он доказывал мне, что я – наводчик. Я ему сам чуть было не поверил. А ты ведь меня знаешь – я вашему брату редко верю. Я ему, можно сказать, вообще никогда не верю.

– Короче, Мешковский, – оборвал он, – я тебе сказал, в чем твой единственный реальный шанс отмазаться от срока? Езжай к Ване, бери его за цугундер и изо всей силы начинай доказывать, что это не ты на него братву навел. Докажешь – твое счастье. А теперь извини, мне работать надо.

И повесил трубку. Такой, блин, занятой, что аж мне помочь некогда. Никому-то я, получается, не нужен. Ох, как обидно мне за меня. Аж сопля из носа наружу просится.

Я вернулся в кухню, взял со стола чашку с кофе и задумался, глядя в одну точку. Допускаю, что вид у меня стал весьма лунатический, но как раз в этом ничего удивительного не было. Нормальное состояние души для потрясенного лунатика.

Убедить Иванца, что я непричастен к нападению? Что ж, совет Николая Васильевича был вполне логичен. Каким образом это сделать – вопрос, который еще предстояло обдумать. Напрячь голову – и обдумать. Но, к чему бы я ни пришел, составить разговор с Иванцом все равно необходимо.