Охота на охотников

– Какой доверительный разговор?! – взорвался я. – Что ты от меня сейчас услышать хочешь? Как я Ваню зверски похитил? А зачем он мне, ты не хочешь сказать? Домой, вместо вешалки, чтобы было, куда шляпу вешать? Так я тебе скажу – шляпу на крючок удобнее вешать. Он железный и жрать не просит. А Иванца я тупо не прокормлю – я безработный, а у него харя сам видел, какая. Гадом буду – в два раза больше меня жрет. Так что я его не похищал. И не грабил. Следил – было дело. Но если я за ним следил, то так прямо и говорю – я за ним следил. Если бы я был наводчиком, тоже прямо сказал бы – я наводчик. И вообще, я честный человек, я после каждого секса женюсь! Задолбался уже штампы в паспорте выводить! И у тебя хватает совести мне не верить?

Зуев в изумлении уставился на меня. Такой убедительной речи ему, наверное, слышать еще не доводилось. И я таки заставил его задуматься! Он даже почесал пятерней нижнюю челюсть и с минуту вращал глазами. Но потом справился с наваждением и решительно тряхнул головой:

– Сильно задвинул. Цицерон в уголке рыдает. Только, понимаешь, Мешковский, моя работа заключается в том, чтобы ни одному твоему слову не верить. И я не верю.

– То есть, мне все-таки нужно было прихватить с собой мешочек с сухариками? – разочарованно уточнил я.

– Нет! – отрезал он. – Я же тебе сразу сказал, что закрывать тебя не собираюсь. А я, между прочим, тоже человек честный, хоть и не женюсь после каждого секса. Глупо как-то по три раза в неделю на собственной жене жениться… Короче, как честный человек честно тебя предупреждаю – ты у меня под колпаком. И, если ограбление, а теперь еще и похищение Иванца – твоих рук дело, или твоей шатии-братии, то ты сядешь. Надолго.

– Ты меня не пугай, – проворчал я. – Я нынче без подгузников, мне нельзя пугаться… Ты мне лучше скажи – нахрена ты меня сюда вызывал?

– А чтобы ты понял, – ласковым голосом объяснил он, – что, если это ты со своими дружками умыкнул Иванца – лучше выпустите его. И на будущее – не усугубляйте ситуацию. Не делайте новых глупостей. И без того два трупа на вас висит.

– Ты по гороскопу – баран? – догадался я.

– Нет, скорпион.

– Да нет, баран. Скорпионы такими упертыми не бывают. В сто пятьдесят первый раз тебе повторяю – я к проблемам Иванца никаким боком не прислонялся. Не веришь – хрен с тобой, не настаиваю. Я только прямо предупреждаю – сейчас отсюда выйду и буду сам в этом деле ковыряться. Раз уж моя милиция, вместо того, чтобы меня беречь, пытается меня за решетку упрятать.

– Ну-ну, – хмыкнул Зуев. – Ты, смотрю, неплохой образ себе придумал. А можно вопрос? В каком направлении копать-то собрался? Ну, какими они будут, твои следственные действия? Ты уж поделись профессиональным секретом со мной, с дилетантом.

– Не знаю, – огрызнулся я. – Пофигу. Поеду сейчас к той девятиэтажке. Иванец там по-любому должен нарисоваться. Дома может не появляться, на работе может не появляться. А там – должен. Следил же он за кем-то. И не выследил. Потому что я помешал.

– Думаешь, объявится? – снова хмыкнул Зуев.

– Обязательно должен, – уверенно подтвердил я. – Настоящие пацаны – они завсегда все до конца доводят. И слежку тоже. А Ваня себя за настоящего пацана считает. Он даже башку до сих пор налысо бреет.

– Можно, я тебя разочарую? – во взгляде Зуева явственно проступила жалость ко мне, умственно неполноценному. – Иванец вчера ни за кем не следил. В этой свечке, в девятиэтажке, проживает его бывший подельник, тот самый Коба, на которого ты мне хотел стрелки перевести. Вчера, полагаю, они хотели встретиться и о чем-то поговорить. Им ведь действительно есть, о чем поговорить, согласен? А ты им помешал. Ларчик-то как всегда просто открывается, не так ли, уважаемый? А мы проверили – Коба вчера целый день был дома, никуда не выходил. Наверное, тебя застеснялся. Нельзя быть таким назойливым, Мешковский.

– Ну да, – я не стал напоминать ему, что этот самый Коба, пребывая в статусе з/к, пообещал поставить Ваню на перо, как только выйдет на волю А значит, встреча двух друзей, на которую намекал товарищ Зуев – это только плод его больной фантазии. Может быть, встреча и планировалась, но далеко не дружеская. – Так я пойду?

– Иди, – кивнул он. – И подумай над моими словами.

Конечно, как же. Размечтался. У меня было, над чем подумать и помимо его слов. Которые, между нами, вовсе были полной чушью и касались меня только в том смысле, что отныне придется чаще оборачиваться – не подкрадывается ли с тылу Зуев с ордером и наручниками. Но для этого ему нужно было еще прокурора склонить на свою сторону, а прокурор без достоверных фактов склоняться, видимо, не хотел – иначе давно бы уже склонился. Я же этими фактами Зуева баловать не мог за отсутствием оных. А создавать специально для его услады не собирался. Он мне не жена любимая, чтобы я ему таким извращенным способом наслаждение доставлял. Так что пусть сам землю копытит. Только это мартышкин труд – все равно ничего не найдет, раз фактов в природе не существует.