Охота на охотников

– Не знаю, – я в упор посмотрел на нее. – А ты хочешь сразу все решить?

– Я уже не девочка, – слегка раздраженно заметила она.

– Так и я, между прочим, уже не мальчик, – возразил я. – У меня, по секрету скажу, куча разных привычек, а зимой я простываю и противно свистю носом. Но мне с тобой уютно, если ты это хочешь знать. И мне нравится, что мне с тобой уютно.

Вроде, обошлось. Хотя она еще с полчаса подозрительно косилась в мою сторону, но попыток заставить немедленно решать, «за» я семейную жизнь с ней, или «против», больше не предпринимала. Решив, видимо, что время само все расставит по местам. Тут наши мнения совпадали.

Через полчаса, когда она совсем успокоилась, вечер и вовсе перешел в очень милое и плавное русло. Даже, честно говоря, не хотелось покидать это уютное гнездышко и отправляться охотиться на охотников. Но выбора не было. Если упущу момент и Коба умудрится ликвидировать Иванца, мне вообще будет уже не отмыться. В глазах Зуева, само собой. Потому что бандюков, с их-то миллионами и чувством исполненного долга, в городе уже ничто не удержит. Возможно, и в стране тоже. И тогда я могу хоть голосом Шаляпина на мотив «Дубинушки» реветь, что эту кашу заварил бывший подручный Иванца – доказательств все равно предоставить не смогу. А всю оставшуюся жизнь скрываться от органов я не мог. Главным образом потому, что у меня не было жировой прослойки толщиной в два с половиной миллиона долларов.

Поэтому, подарив Кристине напоследок французский поцелуй, я встал, оделся и пошел. Настоящий мужчина. Очень волевой и очень целеустремленный. Аж гордость прохватывала.

«Краун» я бросил подальше от больницы. Один раз его посредством уже выдал себя, и больше не собирался повторять ошибку. Пешая прогулка прохладным осенним вечером – она и для здоровья полезна, и мозги проветривает.

Когда я добрался до цели, было уже темно. В окнах вовсю горел свет, но по аллеям никто не бродил – что неудивительно, учитывая время года и суток. Так что, забираясь на одно из самых высоких и удобно расположенных хвойных, я не боялся показаться странным какому-нибудь случайному прохожему.

На хвойном сидеть оказалось не очень удобно. Природа-мать по какой-то ей одной известной причине оснастило дерево тонкими ветками. Они, конечно, не ломались, но очень неприятно врезались в задницу. Я долго ерзал, пытаясь поймать оптимальное положение, и наконец угнездился – обняв дерево ногами и руками. Ни дать, ни взять – коала или ленивец. Хотя, насколько мне известно, коалы и ленивцы на соснах не живут. Да и пистолеты с собой не носят.

Между тем место действительно оказалось удачным. Метрах в пяти от края парковой зоны, с прекрасным видом на пролегающую вдоль больничного здания пешеходную дорожку. И даже центральный вход просматривался. Впрочем, он интересовал меня в последнюю очередь – на ночь запирался, да и не такой дурак Коба, чтобы штурмовать лечебницу в лоб. Дежурный вход находился с обратной стороны, но и тот меня интересовал не особо – переться к жертве через станцию скорой помощи охотники тоже вряд ли рискнут.

Зато я имел прекрасную возможность любоваться на окна палаты Иванца – надеюсь, днем я их правильно вычислил. А еще с этой стороны располагалась пожарная лестница. Правда, метрах в трех от нужного окна. Если, опять же, расчеты меня не подводили.

Только вот охотников все не было. А сидеть на дереве в позе изголодавшегося по мамкиной сиське зверька и при этом ничего не делать было тоскливо. Для разнообразия я изредка нарушал светомаскировку, покуривая сигареты и подсчитывая, сколько еще непогашенных окон осталось. С каждой сигаретой их количество сокращалось, и меня охватывала зависть к людям, которые имеют возможность нормально отойти ко сну в тепле и покое. Хотя, если разобраться, больница все-таки. Я, может, и на дереве, без тепла и покоя, зато живой и здоровый. Пока.

Арифметика оказалась сильнее меня. Я притомился вспоминать числа и закемарил. На какое время – неизвестно, но, когда проснулся, светящихся окон было не больше десятка. Да и подсвечены были как-то хило. То ли посредством ночника, то ли из коридора свет попадал.

А разбудили меня голоса. Не те, что посещают на пятый день запоя или во время контакта с внеземным разумом, а вполне нормальные человеческие голоса. После недолгого поиска я даже обнаружил тех, кому они принадлежат. Трое. Стояли у переднего ряда деревьев, разглядывали здание и делились впечатлениями. И я еще раз поздравил свой мозг – замечательное место для засады выбрал. Я, может, не расслышал их шагов, зато первая же фраза вернула меня к жизни.

– Какое окно? – приглушенно спросил один.

– Второе от лестницы, на шестом этаже, – также вполголоса откликнулся второй.

– Точно оно?

Верно-верно. По моим подсчетам тоже так выходило.

– Видишь, форточка открыта? Я с доктором договорился, чтобы он только на верхнюю защелку окно закрыл. А я через форточку открою.

– Ни хрена не вижу. Я не филин.

– Думаешь, спят уже? – подал голос третий.

– Четыре часа ночи, – фыркнул второй. – По-любому спят.

– Да фиг знает. С открытой форточкой? Не май месяц.