Охота на охотников

- Если немного потренироваться, глядишь, ромбы будут получаться отлично. А квадраты... Квадрат надо попытаться слепить ещё раз. - Майя прижала пальцы к губам, активно задвигала языком, потом, мотнув головой, произнесла: - Извини за неприличный жест, - и засунула в рот палец.

Зашуровала там энергично, поправляя что-то, сдвигая на другое место, и в следующий миг пустила в воздух очередное колечко. Оно медленно поднялось, четко обозначив свои контуры - это было шестиугольное кольцо.

- Тьфу! - выругалась Майя, опять засунула палец в рот - в этот раз кольцо оказалось круглым, с двумя аккуратными прямыми срезами, вверху и внизу.

- Вот черт! - разозлилась Майя. - Никак технологию наладить не могу. Извини! - Она пожевала губами, потом вкусно почмокала ими и принялась за старое - палец во рту и язык старались вовсю.

Каукалов не выдержал, прыснул, будто ребенок.

- Ты чего? - повернулась к нему Майя. - Что-нибудь не так? - Не выдержала и тоже рассмеялась. - Ты чего?

- Так, - отозвался Каукалов. Все-таки славная она девушка, Майя Хилькевич.

Через минуту в воздух взвилась очередная дымовая фигурка, на этот раз многоугольник: очень правильный, почти не меняющийся, с равными сторонами.

- Тьфу! - Майя обескураженно помотала в воздухе рукой. - Чума на оба твои дома! Нет слов - душат слезы!

- Это что, заклинание?

- Присказка. Чтобы на душе легче было.

Через несколько минут нужная фигура все-таки изобразилась в воздухе, закачался дымный прямоугольник. Повисев немного, неторопливо двинулся вверх и растворился, подхваченный невидимым потоком воздуха.

Каукалов несколько раз хлопнул в ладони.

- Что и требовалось доказать. Браво!

- Может, ещё что-нибудь создать?

- Да уже вся геометрия пройдена. Четырехугольник, шестиугольник, многоугольник... Что еще? Ромб, овал, круг, усеченный круг... Если только треугольник?

- С нечетным количеством сторон не получится. Дымные фигуры строятся по принципу зеркального отражения.

- А если попробовать?

- Лучше заняться другим, - Майя засмеялась, - больше пользы будет.

- Ты учишься? Работаешь? - вдруг спросил Каукалов.

- Учусь.

- Где?

- В Академии народного хозяйства. Есть такая, знаешь? В студенческих кругах называется Плешкой.

- Слышал. На каком курсе?

- Ты что, кадровик? Или инспектор из учетного стола?

- Нет, - Каукалова неожиданно смутился, что было непривычно для него. - Просто я думаю: а что, если мы соберемся куда-нибудь на отдых? Недели так на две. Ты сумеешь освободиться от занятий?

- Еще как сумею! - жарко воскликнула Майя, приподнялась на одном локте и пытливо глянула на Каукалова. - Куда поедем, в какие края? спросила так, будто вопрос этот был уже решен.

- В Хургаду или в Анталью.

- В Анталье хорошо, только там море в эту пору холодное, а так, наверное, все в порядке, - она задумалась, - и тепло там, и кофе прямо на улицах готовят, и хурма на ветках висит. Но то, что купаться в море нельзя, - это плохо.

- А в Хургаде?

- В Хургаде в это время, говорят, ещё жарко. Море - как в Пицунде в летний сезон.

Каукалов прикинул: поездка в Хургаду - одна из самых дешевых, он это высмотрел в "ценнике", опубликованном в газете "Московский комсомолец" две недели отдыха с едой, жильем и теплым морем обойдется в пятьсот долларов. Максимум в шестьсот...

Вспомнил: именно в эту сумму обошлись им проституточки. Каждая. А тут за те же деньги целых две недели в Хургаде с девочками.

- Ну что, летим в Хургаду?

- Летим! - решился Каукалов.

Майя нежно, волнующе рассмеялась и повернулась к Каукалову...

Настя Серегина происходила из простой строгой семьи, в которой выдающихся личностей в общем-то не было, поскольку это не так-то просто воспитать выдающегося человека, но зато было много людей, пользующихся общим уважением: Серегины всегда славились работоспособностью, дружелюбием, чистоплотностью, они всем, кто просил у них помощи, помогали, никому не отказывали. Говорят, полковник Серегин - летчик, Герой Советского Союза, погибший вместе с Гагариным, тоже из их рода, но точных свидетельств на этот счет у Насти не было.

Когда Михаил Рогожкин вместе с колонной фур уехал в Москву, Настей овладело беспокойство. Она пыталась посмеиваться над собою: "Пустое все это, сегодня есть, а завтра пройдет", - но не тут-то было, не проходило. И поняла Настя, что из этого чувства ей не выбраться, да и не хотелось выбираться, вот ведь как.

Рогожкин позвонил ей из Москвы на работу, она вспыхнула радостно, затрепетала, словно юная восторженная девчонка, залепетала что-то в трубку, слыша Рогожкина, и совершенно не понимала, что он говорит.

К сожалению, долго общаться им не пришлось - каждая минута телефонной связи с Москвой стоила немалых денег...

В трубке уже щелкнуло что-то железное, будто минутная стрелка, набрав скорость, ударилась о металлическую преграду, - и Рогожкин отключился, а Настя все держала в руке трубку и счастливо улыбалась.

Вечером Настя сказала своей матери:

- Мам, ты знаешь... похоже, я скоро выйду замуж.

Дарья Александровна охнула и прижала руки к щекам.

- Наконец-то! А то я боялась - ты останешься в девках. Такая видная, такая ладная - и в девках!