Охота на Овечкина

Оба они знали, о чем говорят. Для Великого Отшельника, в отличие от прочих, не было тайной, что откровение, снизошедшее на Овечкина в тот миг, когда принц Ковин вызвал его на дуэль, касалось отнюдь не одной только принцессы Май. Оно воистину оказалось тяжким грузом. Оно включало в себя память об его прошлом воплощении и прошлой жизни – жизни, в которой он и вправду был ученым колдуном. Тем самым незадачливым волшебником, который в погоне за знаниями выпустил из мира голодных духов Хораса, за что и поплатился. Вот что узнал Овечкин о самом себе, и знание это было ему неприятно. Не слишком он был хорошим человеком когда-то, прямо скажем, паршивым человеком был, мало чем отличавшимся в своей неуемной жажде знаний от Де Вайле, колдуньи из Данелойна. И поплатился он за это не только жизнью. Посмертное странствие его происходило затем во многих темных мирах, в том числе и в мире Хораса – не зря подземелье это показалось ему знакомым. И насмотрелся и натерпелся он такого, что вполне был объясним тот страх, что преследовал его в теперешней жизни от рождения и превратил его в маленького человечка, закрывающего на все глаза и уши. Скрытая память о том, что он еще не до конца расплатился за свои прегрешения, всегда жила в нем, оттого и пребывал он до тридцати пяти лет в съежившемся состоянии, тише воды, ниже травы… Все было не случайно. И новая, решающая встреча с Хорасом была предопределена в этой его жизни, и самопожертвование его было предопределено тоже, и как легко было на самом деле уступить страху, сделать всего один шаг не туда, чтобы нить оборвалась и все опять пришлось начинать заново! Неудивительно, что теперь, когда он расплатился наконец, ему хотелось забыть обо всем этом навсегда.

– Зря ты так, – сказал отшельник, читая себе и читая его мысли. – Думаешь, с какой стати мужи превеликие о тебе заботились? От нечего делать?

– Не знаю. Не стою я того.

Отец Григорий покачал головой.

– Скромность, она, конечно, качество хорошее. Но что ты собираешься делать теперь? – спросил он.

– Ничего, – сказал Овечкин. – Снова забыть. Все знания ко мне вернулись, но не хочу я больше ничего такого… Я встретил девушку – она будет мне хорошей женой. Завтра я собираюсь сделать предложение.

– Да, она будет тебе прекрасной женой, – кивнул отшельник. – Но ты сам хорошо ли подумал?

– Не собираетесь ли вы меня уговаривать?.. – почти сердито начал Михаил Анатольевич.

– Нет, нет. Просто интересуюсь, хорошо ли ты подумал.

– Хорошо, – сказал Овечкин. – Отпустите вы меня, ей-богу, отец Григорий, пожалуйста…

– Сейчас, сынок. Сейчас и отпущу. Но неужели ты думаешь, будто и впрямь сможешь забыть – сейчас, когда прошлое и настоящее соединились и ты стал самим собой – о той силе, которой ты обладал и обладаешь заново? Подумай вот о чем – ведь и силой, и знаниями можно распоряжаться с умом, не так, как ты делал это раньше. Да и характер у тебя, прямо скажем… Боюсь, ты себя недооцениваешь. Разве ты уже забыл, как, еще будучи маленьким перепуганным человечком, хотел сбежать от домового не куда-нибудь, а в сказочный мир, который охраняют мои соседи по лесу?

– Забыл. А не забыл, так забуду. Я хочу жить, как обыкновенный, нормальный человек. Любить жену. Растить детей. Работать…

Овечкин поднялся из-за стола и нервно прошелся по горнице.

– Ну-ну, – посмеиваясь, сказал Великий Отшельник. – Что ж, иди, попробуй…