Охота на пиранью

Он бежал, перепрыгивая через поваленные замшелые стволы, бездумно уворачиваясь от толстых сучьев. Пожалуй, немного не рассчитал – до той сопки не семь километров, а все десять. Искать долго не пришлось: он почти не плутал, сразу заметил меж деревьев алые пятна и направился туда, тяжело дыша. С минуту постоял за стволом, приглядываясь и прислушиваясь: интересно было, как они ведут себя, оказавшись без присмотра.

Определенно успели отдохнуть и отдышаться – лежат вповалку, но вид не столь уж и страдальческий. Ольга поместилась чуть поодаль и руку держит возле кармана. Мазур с неудовольствием отметил: несмотря на его недвусмысленный приказ, чертов доктор ни капельки и не пытается укрепить дух супружницы. Сидят рядом, но смотрят в разные стороны, как совершенно чужие люди, час назад встретившиеся на перекрестке. Мало того, эскулап, не сводя глаз с Ольги, расспрашивает с этакими кокетливыми интонациями:

– А вы, правда, сможете в нас стрелять? Нет, серьезно? И рука не дрогнет?

Мазур и сам с любопытством ждал, что Ольга ответит. А она промолчала. Вместо ответа достала наган из кармана, задумчиво его оглядела – благоразумно держа указательный палец подальше от спуска – и весьма многозначительно поиграла вороненой опасной игрушечкой, так что получилось даже лучше любых кровожадных реплик. Доктор присмирел. Мысленно поаплодировав Ольге, Мазур вышел из-за ствола, подошел, бросил палки наземь и молча опустился на корточки, сделав жене знак, чтобы кинула сигаретку. Так и не сказав ни слова, жадно докурил до фильтра, тщательно погасил окурок о ствол, сунул в жесткий мох и встал:

– Вперед. Нам еще ночлег искать...

* * *

...Сначала они увидели скалу, вздымавшуюся над потемневшей вечерней тайгой. В лес темнота приходит гораздо раньше, чем на голой равнине, и Мазур уже начал думать, что ночевать придется прямо здесь, под деревьями. Однако впереди стало словно бы светлее – значит, обозначилось открытое пространство. Пройдя метров двести, они обнаружили, что это и в самом деле березовое редколесье и по березняку идет довольно широкая дорога. Заброшенная, правда, давным-давно. Не только травой поросла – кое-где вытянулись тоненькие березки в человеческий рост, молодые сосенки. Еще угадываются колеи – судя по ширине, оставленные не автомобильными колесами, а тележными, но ездить по ним перестали, похоже, еще до рождения Ольги: одна сосенка росла как раз из сглаженной временем узкой канавки...

А впереди виднелась черная скала, напоминавшая очертаниями застывшую морскую волну с картин Хокусая. На ее вершине Мазур разглядел редкие деревья, словно зубцы полысевшей гребенки, и еще какой-то странный треугольный силуэт, больше всего похожий на геодезический знак.

После короткого раздумья Мазур решительно двинулся по дороге – благо вела на юг, куда они и стремились, отклоняясь от избранного им курса градусов на десять. Невольно ускорил шаг, как будто впереди их ждал надежный приют с потрескивающими в печке поленьями, котелком теплых щей и мягкой постелью.

Глупости, конечно. Мечты. Но впереди и в самом деле может отыскаться какая-нибудь заброшенная избушка, а это все же лучше ночлега под деревом. И в смысле обороны, кстати, тоже...

Вокруг все темнее, они шагали по заброшенной дороге, и скала-волна вырастала на глазах, становясь все громаднее. За поворотом открылась неширокая мелкая речушка с ветхим мостом – а за мостом продолжалась дорога, плавно сворачивавшая вправо, к скале.

Мост в сумерках выглядел вполне исправным. Некогда было осматриваться, скоро совсем стемнеет, луна хоть и показалась над вершинами деревьев, но высоту еще не набрала – и Мазур решительно двинулся вперед. Перила давно рухнули, лишь остатки столбиков кое-где торчат, два бревна посередине выпали, но те, что остались, достаточно широки, чтобы по ним пройти...

Осторожно попробовал ногой – твердое дерево, никакой трухлявости. Двинулся вперед, как по скользкому льду, готовый в любой миг отпрыгнуть, если под ногой начнет проседать – и помаленьку-полегоньку оказался на том берегу. Обернулся, махнул рукой и негромко свистнул, потом предупредил:

– Не все сразу, цепочкой...

Но мост, такое впечатление, выдержал бы всех. Ответ простой: лиственница, конечно. Вокруг ее хватает. А бревно из лиственницы если и не вечное, то долговечное. И дом, и мост простоит лет триста, не сгнив и не затрухлявев. В Екатеринбурге есть мост вполне современной постройки, стоящий на месте бывшей плотинки – и в основании до сих пор покоятся лиственницы, уложенные туда при государыне Анне Иоанновне...

Свернули направо, следуя за дорогой. И когда впереди возникли черные силуэты, которые могли оказаться только крестьянскими избами и ничем другим, Мазур и не подумал удивляться. Он только замедлил шаг и вынул револьвер – но видел уже, что не видно ни единого огонька, ни единой искорки. И ни звука не долетает от десятка домов, стоящих по обе стороны заросшей дороги. У ближайшего давно провалилась крыша, голыми ребрами, странными треугольниками чернеют стропила. И у того нет крыши, и у тех двух...