Охота на президента

– Наверное, я подмахнул эти бумаги второпях. А вообще, Феклистов знал что делает. Поэтому я не возражаю против ремонта интерната. Детям да еще сиротам, надо помогать, – заключил лысоватый толстячок, переместив влажный от пота платочек с лица на лысину.

Грек хмыкнул по поводу произнесенного директором слова – подмахнул, и, уставившись на того, проговорил как бы между делом:

– Вообще-то, подмахивают бабы в постелях, а вы, между прочим, лицо ответственное, руководитель и должны смотреть, чего подписываете. Ну, да это ваше дело.

Директор смутился.

– Вы скажите, если там что-то не так, мы все быстро поправим. Я пошлю людей. Дам необходимый материал… – начал он.

Федор поднял руку, чтобы директор остановился.

– Не беспокойтесь, – успокоил майор разволновавшегося руководителя. – С ремонтом там как раз все так.

– А что же тогда? – проникновенно спросил толстячок, наконец-то убрав с лысины платочек.

– Нас интересует ваше предположение, кто и за что убил Феклистова. В то, что вы до сего дня ничего не знали о его смерти, мы верим. Хотя и признаюсь, крайне удивлен, вашим поведением.

Толстячок насторожился, внимательно глядя на Туманова и стараясь не проронить ни одного его слова.

– Что вас удивляет? – спросил директор.

– Ну сами посудите, Феклистов несколько дней не появлялся на работе, а вы и не поинтересовались, где он и что с ним? Даже не позвонили ему?

– Нет, – признался толстячок. – Не позвонил.

– Вот видите. И в составе учредителей фирмы вас нет. Мы проверяли.

– А мне это и не нужно. Я честно выполняю свою работу и за это получаю зарплату. А все эти заморочки, меня ни в какой мере не интересуют, – признался толстячок, демонстративно отворачиваясь и делая вид, что очень занят. Он стал открывать и закрывать какие-то папки с кипами бумаг и даже вроде как будто забыл про сыщиков сидящих перед ним. И Федор понял, что большего им от этого попки не услышать. Он боится и не станет раскрывать рот, чтобы не очутиться в таком же положении, в каком очутился его менеджер. Поэтому, толстячок будет молчать, и ни одного нужного слова от него не вытащишь даже клещами.

– Жирная свинья, – сказал про него Грек, когда опера сели в машину. – Нужно было его в камеру сунуть к уголовникам. Вот бы им пришелся по вкусу его толстый зад. Сразу бы запел по-другому. А ты, Николаич, с ним либеральничаешь.

– А за что его в камеру сажать? – вступился Ваняшин за майора Туманова. – За то, что он ничего не знал про ремонт интерната?

– Нет, – резонно заметил Грек. – Не за это. А за то, что он скрывает правду от нас. Может, он и про ремонт был в курсе.

– Вряд ли, – сказал Ваняшин. – Я следил за его рожей. Когда Николаич сказал про интернат, у него глаза полезли на лоб от удивления. А потом глянул на фотографию Феклистова и сразу на попятную. Ясное дело, зассал.

Едва выпроводив Туманова, Грека и Ваняшина из кабинета, толстячок директор, вскочил с кресла, подошел к окну и, достав сигарету, закурил. То, что произошло с Ником Феклистовым, здорово напугало его. Но еще больше напугало, появление оперативников. То, что за его спиной творятся темные делишки, он давно догадывался, но старался не обращать на это внимания. Но теперь, теперь кажется, настало время, взглянуть на все это по-другому. А самое лучшее, уйти. Уйти быстро, не дожидаясь нехороших последствий.

Вернувшись к столу, он уселся в свое кожаное кресло, которое почему-то впервые за все время, ему показалось жестким и неудобным. И он даже подумал о том, как мог так долго сидеть на нем.

Сейчас, вздохнув с некоторым облегчением, он достал из папки чистый лист бумаги и, взяв со столешницы авторучку, написал заявление об уходе. Но перед тем, как отдать его в отдел кадров, осмелился все же позвонить Шахову. Уйти и не поставить его в известность, он не мог.

Минуту, другую, толстячок держал трубку, вслушиваясь в заунывные гудки, потом набрал номер, пользоваться которым имел право в исключительном случаи. Но, по мнению самого директора, сейчас именно такой случай и представился.

Николай Петрович Шахов выслушал директора строительной фирмы довольно сдержанно и когда тот высказал все, что хотел, заговорил таким голосом, будто они с директором были давними друзьями, хотя на самом деле виделись один раз, когда толстячка назначали на эту должность.

– Я бы вам не советовал, вот так сразу, принимать такое необдуманное решение, – сказанное и в самом деле прозвучало как добрый совет друга. Но упрямый директор пренебрег советом.

– Нет, нет и еще раз нет. Сегодня ко мне в кабинет приезжал майор Туманов из уголовного розыска. Надеюсь, вы имеете представление об этой структуре? – спросил директор Шахова.

Бывший полковник разведывательного управления имел даже очень хорошее представление и не только об уголовном розыске, но и о целом ряде других подразделений милиции, о работе которых мало что, или совсем ничего не афишировалось. Но об этом он директору распространяться не стал, ответил довольно скуповато:

– Кой, какое, имею.

Толстячок директор посчитал сказанное Шаховым, как взаимопонимание, которого он так настойчиво добивался, сказал: