Охота на птичку (СИ)

‒ Думаешь, мне слабо? ‒ я все еще изображаю изумление, но на самом деле уже реально хочу закатить этот тупой скандал.

‒ Уверен, ‒ хмыкает он, чем окончательно выводит меня из себя.

‒ А не слишком ли ты уверенный, средний Гордиевский? В могуществе своей семьи, в безнаказанности за договорняки, в собственной неотразимости, в конце концов? Даже в том, на что способен совершенно незнакомый тебе человек. Ты же ничего обо мне не знаешь!

‒ Узнаю! — теперь он говорит басом и смотрит угрожающе.

Наша внезапная перепалка переросла в реальную ссору, а ругаться я слишком не люблю.

‒ Все, что я выпила и съела, оплачу.

Я вскакиваю из-за стола. Лучше уйти прямо сейчас.

‒ Здесь не нужно платить, запишут на мой счет, ‒ небрежно бросает он в ответ и тоже поднимается.

‒ Нет, я против. Это гендерное неравенство! — почти выкрикиваю я и в этот момент чувствую себя реальной феминисткой.

Никита смотрит недобро, почти исподлобья.

‒ Свою часть счета я оплачу сама, ‒ повторяю я, но уже не так агрессивно, потому что он огибает стол и приближается фактически вплотную. Я слышу, как надсадно он дышит, и замираю, потупив взгляд в пол.

‒ Мы привлекаем лишнее внимание, лайт-версия, ‒ предупреждает, понизив голос, и берет меня под локоть. ‒ Давай договоримся так: сейчас ты мило улыбнешься, мы вместе выйдем из ресторана, сядем в машину и там спокойно закончим разговор о несправедливости, феминизме и моей неотразимости.

Смотрю на его крупную загорелую руку. Замечаю массивные часы на запястье: сто процентов ‒ швейцарские. Совершенно не разбираюсь в дорогих часах, но по этим сразу видно, что стоят они, как крыло Боинга.

Крепкая хватка его теплой ладони мне приятна. А от него самого пахнет так умопомрачительно, что по телу табуном бегут мурашки. На мгновение я словно переношусь в момент нашего первого тактильного знакомства и даже прикрываю глаза.

Эх, почему же ты оказался этим козлом Никитой Гордиевским! — с досадой думаю я и поднимаю глаза.

Наши взгляды встречаются и цепляются друг за друга — мы зависаем. Время стопорится, пространство вакуумируется.

В ресторане играет тихая музыка, но я ее больше не слышу. За столиками сидят посетители, ходят официанты — не вижу никого. Я вообще ничего не чувствую! Есть только он, его рука на моем предплечье, его глаза и легкий след от дыхания на моей коже.

Кажется, это называется наваждением, и я сбрасываю его первой:

‒ Договорились, но счет возьми, я с тобой потом рассчитаюсь.

‒ Еще как рассчитаешься, ‒ ухмыляется он, крепче сжимает пальцы вокруг моего локтя и ведет к выходу.

Глава 4

Никита: Я в миллиметре от того, чтобы преступить черту

Так и довел ее, босую, до машины. За дверью ресторана она безрезультатно попыталась вырваться, но я только сильней сжал ей руку. Ее заметно потряхивало, да и меня то и дело пробивало дрожью — напряжение зашкаливало. Выбесила эта девчонка своим нетрезвым феминизмом, подколками про Юлю и обвинениями черт знает в чем.

Я этим гребаным конкурсом красоты вообще не интересовался и знать не знал, кто там с кем и о чем договаривался. Светские мероприятия и связанная с ними мишура напрочь отсутствуют в зоне моего внимания, других проблем хватает. Теперь понимаю, что отец спонсировал мероприятие под Юлю. Очевидно, по ее просьбе. Ну и хрен с ним, на самом деле! Какая вообще разница, кто победил на местечковом конкурсе красоты?

Не доходя каких-то пару шагов до машины, Соня заявляет:

‒ Я с тобой никуда не поеду!

‒ Да ладно? А как же твое разоблачение века? Ну уж нет! Назвалась груздем ‒ полезай в лукошко, ‒ и взглядом указываю на переднее сиденье.

Но она только смотрит с вызовом и повторят четко, по словам:

‒ С тобой. Не. Поеду.

Глаза у нее синие, как океан, и такие же бездонные. Нереальные! Я нырнул в них еще в ресторане и ‒ пропал. Стоял, сопел, взгляд отвести не мог, как зачарованный. И вот опять ‒ смотрю и не могу вдохнуть нормально, кислорода не хватает. И такое зло разбирает! Бесит до жути, но одновременно влечет к ней чертовски.

Сгрести бы ее сейчас, затолкать в машину и до ближайшего отеля, или даже в машине… Ох, какие картинки на взбесившемся тестостероне выдает мое воображение! Не помню, чтобы я когда-нибудь вот так, вопреки здравому смыслу, хотел секса. Всегда все происходит легко и по обоюдному согласию, а сейчас я просто в миллиметре от того, чтобы преступить черту. Еще секунда зрительного контакта — вдавлю в Теслу и засосу так, что тоже дышать не сможет. Хотя она явно против, ничего кроме презрения в глазах не читается.

‒ На такси доберусь, — шепчет она хрипло и тупит взгляд.

Шумно, раздраженно выдыхаю. В машину девчонка со мной не сядет, а силой пихать я ее не буду. Тупик. А как хорошо всё у нас начиналось…

‒ Лады. Как знаешь, ‒ небрежно бросаю я и разжимаю пальцы. Она одергивает руку и отворачивается. Прихрамывая, делает несколько шагов и утыкается в телефон.

Я смотрю ей вслед и даже зубы стискиваю. Красивая.

Словно прочитав мои мысли, она поправляет волосы. Откидывает золотые локоны за плечи, и они тяжело падают, защищая ее оголенную спину от моего голодного взгляда.