Охота на рэкетиров

Анна зашагала к ближайшей пятиэтажке, освещенной тем же бледным призрачным светом. Окна чернели провалами в потусторонний мир. Двери парадного оказались распахнуты настежь, как случается в многоквартирных домах, когда кто-то куда-то переселяется. Или когда похороны. Кликуши в надвинутых на головы темных капюшонах стояли согбенно, выстроившись перед парадным двумя неровными шеренгами. Попахивало чем-то кислым. Запах Анне не понравился.

— Ленечка, — беззвучно сказала Анна, вдруг, каким-то образом осознав, что сыночка больше нет на этом свете. Что эти плакальщицы, отдающие кислятиной, здесь явно не спроста.

«Я не подыму глаза, — поклялась себе Анна. — Ни за что не подыму».

Но глазные яблоки не послушались ее. Анька взглянула на свой балкон. На тот, что ей приходилось делить с противной, помешанной на бигуди жлобихой, женой старшего прапорщика, которого первый муж Анны, танкист, за глаза называл страшным прапорщиком. Аньке едва стукнуло двадцать, ничего целиком своего у нее еще не было.

«И сейчас нет…»

Балкон торчал на месте, огражденный металлическими прутьями, слегка выгнутыми наружу у перил, выкрашенных хаки. Анна частенько выкатывала на балкон коляску с Ленечкой, он спал на свежем воздухе, пока она стряпала и убирала в квартире. Или сама выскакивала — выкурить сигарету, в тайне от мужа, который не переносил даже запаха табака. Он еще не пил по-черному, она еще не гуляла. Все было только впереди.

Анна не увидела на балконе коляски. Место, где она обыкновенно стояла, занимали две старые кухонные табуретки. На табуретках лежал гроб, оббитый красной тканью. Такой короткий, что у Анны захолонуло сердце.

Замычав по-животному, она кинулась в подъезд, преодолела три лестничных пролета, едва касаясь подошвами выщербленных бетонных ступеней. Замерла перед дверью, перетянутой коричневым дерматином предыдущим жильцом, майором, получившим распределение в Венгрию. Толкнула дверь плечом, очутившись в узком коридоре, освещаемом лампой, на которую они с мужем все собирались, но так и не купили плафон. Ее ноги стали ватными, теп не менее, она сделала еще несколько шагов, до перекрестка с кухней, и едва не врезалась в мужской силуэт, появившийся оттуда.

— Игорь? — пролепетала Анна, захлебываясь рыданиями. — Ведь это неправда, так? Этого не может быть!

Анне казалось, будто она бежит мимо мужа, к балкону. На самом деле, подошвы приросли к линолеуму, ноги подогнулись, она сползла на пол в углу.

Он встал над ней, покачиваясь из стороны в сторону, в белой майке и галифе, державшихся на подтяжках. Босые пятки торчали из тапок без задников.

— Не уберегла, — сказал Игорь механическим, неживым голосом заговорившего медного таза. — Ты его не уберегла.

— Я?

— Ты, сука!

Анна обхватила голову руками, шепотом повторяя:

— Ленечка, Ленечка, Ленечка…

— Анька?! — Кристина взяла подругу за плечо и встряхнула пару раз.

«То-то крику будет, если синяки останутся», — мелькнуло в голове Кристины.

— Ленечка!

— Анька! Чтоб ты жила сто лет! Да очнись же!..

— Ленечка!..

Кристина перевела дух. Она уже добрых пять минут пыталась растолкать подругу. Тормошила, дергала за руки — бестолку. С таким же успехом Кристина могла бы принудить мраморный памятник Пушкину пробежаться по одноименному парку.

— Анька, мать твою?! — Кристина отступила на шаг. Затем вернулась и потащила куму с кровати. Анькина голова соскользнула с подушек. Женщина застонала во сне, несколько раз хриплым шепотом повторив имя сына. Глаза Анны оставались закрыты, на лбу выступила испарина.

— Анька! Вставай! Ну же! Вставай! — Кристина разогнулась, заламывая руки в отчаянии. — Анька!.. Очнись, коза! Беда у нас! Слышишь?! Да что же это такое?! Что мне, водой тебя окатить?!

Кристина отступила на шаг, всерьез подумав о студеной воде из артезианской скважины, пробитой на дачном участке Ледовых. Двигаясь спиной, Кристина натолкнулась на журнальный столик и едва не перевернула его. Часть разбросанных по столешнице предметов со звоном покатились на пол. Бутылка водки упала на бок. Жидкость толчками выплескивалась из горлышка, исчезая в ворсе ковра.

Кристина тупо уставилась на вскрытую упаковку одноразовых шприцев, мирно уживавшуюся с парой бокалов, банкой гранулированного кофе «Якобс», пачкой сигарет и растерзанным на куски Киевским тортом.

— О господи!.. — протяжно застонала Кристина. — Обкололась, дура!..

Кристина в бешенстве накинулась на подругу:

— Анька, вставай! Подымайся, корова ненормальная!..

Кума в ответ хрипло мычала.

— Вставай, дура! Твой дядя звонил!.. Ледового только что выпустили! Он и Правилов, оба едут сюда!..

— М-м-м!

Кошмар не отпускал Анну. Ее душа бродила в загадочных наркотических дебрях, тело валялось на кровати.

Кристина с тревогой обернулась к окнам. Пока что за ними было тихо, но Кристина не думала, чтобы Правилов врал. Они ехали сюда!