Охота на рэкетиров

К шестнадцати ноль-ноль «Ягуар» по мосту пересек мутные воды Северо-Крымского канала. По-прежнему лил дождь. Капли пузырились по поверхности канала, который собирался покинуть берега.

Бандура поехал дальше. Вскоре слева показалась отливающая свинцом чаша Сиваша. Сиваш большей частью кутался во мглу. Берега лимана были кроваво-багровыми из-за проступавшей повсюду соли. Следом за Сивашом впереди проступили скалистые отроги. За отрогами бушевало разыгравшееся не на шутку Азовское море.

Андрей въехал в Каменку, небольшое село на самом берегу моря. Он остановил машину возле классического деревенского гастронома, сложенного из ракушечника. Внутри тесного помещения уютно пахло хлебом. Запах напомнил Андрею Дубечки, и ему стало грустно. На архаичных прилавках товаров было негусто. Господствовали картонные упаковки соли, спичек и пару сортов круп в мешках. В витрине валялись куски смальца, похожие на окаменелых моллюсков — мечту палеонтолога.

Андрей купил серый хлеб-кирпичик. Такой, который бывает только в селах и армии, и какого днем с огнем не сыщешь в столице. Добавил к хлебу шмат копченого сала с тмином и бутылку минеральной воды. Он предпочел бы «колу» или «фанту», однако не было ни той, ни другой.

Выйдя на двор, Андрей забросил покупки в машину, прошагал к колодцу, сбросил ведро на дно и с удовольствием, не торопясь, вытянул обратно. Сделал большой глоток прямо из ведра. Вода оказалась холодной и немного солоноватой. Редкие прохожие косились на «Ягуар» Бандуры, будто тот был космическим блюдцем, прибывшим на Землю с далекой галактики в туманности Андромеды. К счастью для Андрея, ливень разогнал большинство местных жителей по домам, так что фурора не получилось.

Покинув Каменку, Андрей выехал на купающуюся в дожде, омытую Сивашем и морем безлюдную Арабатскую Стрелку. Миновал руины какой-то крепости, от которых время оставило столько, сколько морская волна оставляет от детского замка на песке.

Слева от Бандуры клубился Сиваш, справа — кипело море. Дорога представляла собой узкую колею, проложенную через ракушечник. Судя по всему, колею недавно утрамбовал или грейдер, или бульдозер. Ковш тяжелой дорожной машины высек в ракушечнике бесконечную сетку, отчего у Андрея создалось впечатление, будто он преследует крупное танковое соединение. Руль иномарки дрожал мелкой дрожью, подвеска работала на износ. Андрей подумывал, а не выскочить ли на тянущийся вдоль проселка солончак, вспомнив, что высохшие соляные озера дают сто очков вперед любому другому покрытию. На них даже скоростные заезды проводят. Но мысль о соли, которая бы неминуемо облепила все днище, заставила его отказаться от этого намерения. Вокруг не было ни души, если не принимать в расчет чаек. Только волны, песок и дождь.

К семи вечера Андрей въехал в Херсонскую область, хотя и не заметил этого. Быстро смеркалось. Солнце уходило за горизонт, так ни разу не проглянув сквозь тучи. День быстро сдавал позиции ночи. Дорога пошла рядом с заброшенной узкоколейкой. Судя по виду, рельсы были мертвы не один десяток лет.

Вскоре Андрей свернул с проселка, преодолел заросший камышом овраг и осторожно выбрался на пустынный морской берег. В море толклись белые барашки, в сумерках казавшиеся фосфоресцирующими.

«Как олень, который был у меня в детстве. Я с ним еще под кровать залазил, чтоб увидеть, как он светится…»

Бандура развернул на торпеде сало и отломил горбушку душистого свежего кирпичика. Брюки тут же покрылись толстым слоем хлебных крошек, ибо по количеству крошек кирпичики не имеют себе равных.

Поужинав, Бандура опустил сидение, выкурил сигарету и едва метнул окурок в окно, как веки тяжело сомкнулись. Шум волн убаюкал Андрея, словно материнская колыбельная. Он провалился в давно заслуженный сон.

* * *

Проснулся Андрей рано. Еще и пяти не было. Обнаружил, что продрог до костей таким образом, замерз так, что зуб на зуб не попадал. Окна в машине запотели. Сильный порывистый ветер заставлял «Ягуар» подрагивать.

Запустив двигатель и включив отопление салона, Андрей выбрался для рекогносцировки.

Песочная поземка неприятно стеганула по щиколоткам. Волны за ночь повыбрасывали на берег водоросли, закидав густо пахнущим зеленым ковром казавшийся бескрайним пляж. Воздух был густым и влажным.

Бандура оглянулся вокруг. Картина мало чем отличалась от вчерашней. Повернувшись спиной к ветру, Андрей с наслаждением опорожнил мочевой пузырь. Затем вернулся к «Ягуару» и оценил полученные накануне повреждения. Здорово досталось левому крылу, а водительская дверь была серьезно поцарапана.

— С пивом покатит, — пробормотал Бандура, ныряя в тепло салона. — Тут без инструментов все равно ничего не сделаешь…

Андрей дорого бы отдал за глоток горячего кофе, чаю или какао, но об этом нечего было и думать. Он закурил натощак, посидел немного, склонившись над атласом автомобильных дорог, сжимая и разжимая кулаки, и напевая под нос:

или куришь натощак,

или пьешь с похмелья…[52]