Охота на рэкетиров

«И ведь сразу огонь на поражение открыли, — рассуждал далее Андрей. — Хотя если бульбаши сообщили ментам про мой пистолет, то с перепугу запросто могли».

«А я им, идиот, еще магнитолу фирмовую отдал…» — подвел итоги Андрей.

Как бы там ни было, авария окончательно отвратила Андрея от каких бы то ни было попыток разыскать Атасова, Протасова и Армейца.

«Ноги уносить надо, — решился, наконец, Андрей. — И чем быстрее, тем лучше. Пока мне тут окончательно кислород не перекрыли».

Бандура не только удвоил бдительность, но и внес серьезные коррективы в собственные планы. Подумав крепко, он отказался от первоначальных намерений выбираться из Крыма через Перекоп.

Дорога опять повернула на север и пошла вдоль берега. По простору Каламитского залива перекатывались водяные валы. Ветер обрывал с гребней пенные шапки и нес соляные брызги на дорогу. Волны тяжело ухали о берег и, шипя, откатывались обратно. А сверху все лил и лил дождь. Сильно пахло водорослями. В Береговом Андрей повернул на восток. Еще полчаса ходу, и он очутился как раз в эпицентре тех мест, где накануне довелось разлучиться с друзьями. В паре десятков километров к северу, в сельской больнице, боролся со смертью Армеец. Бандура горячо надеялся, что Эдику удалось выкарабкаться. Немного южнее Атасов и Гримо вступили в неравный бой. За них было еще тревожнее. Андрей хорошо знал, шансы выжить у них были ничтожными.

Сжав зубы, Бандура проехал мимо, поклявшись вернуться и отомстить.

«Ничего, — пообещал Андрей, чувствуя, как сердце сжалось от тоски и дышать стало тяжело. — Ничего. Закрою вопросы с камнями и вернусь с правиловскими гоблинами. Вот тогда и пободаемся! Землю жрать будете, клоуны!»

В Гвардейском он пересек автостраду, ведущую из Симферополя на север, к индустриальным центрам бывшего Советского Союза, и, немного забирая к югу, целенаправленно двинулся на восток.

* * *

Вокруг пролегла древняя каменистая степь, в незапамятные времена бывшая родным домом киммерийцам, скифам и сарматам. Дым их очагов некогда вился над шатрами, поблизости кочевий паслись тучные табуны низкорослых, выносливых лошадей. То здесь, то там равнину сторожили курганы, немые свидетели той далекой эпохи.

Андрей отвлекся, представив на мгновение, как земля сотрясалась от гула конских копыт, степняки, обернувшись, пускали меткие стрелы в неповоротливых греческих гоплитов, а сталь скрежетала о сталь. Степь пылала, подожженная кочевниками.

Справа невдалеке сквозь пелену дождя Андрею почудился размытый силуэт каменной скифской «бабы», венчающий один из холмов. Может быть, изваяние и вправду стояло там, но вполне вероятно, — было лишь дорисовано разгулявшимся воображением.

Добрых десять лет прошло с тех пор, как Андрей побывал в этих краях. Правда, тогда никто никуда не спешил, он с родителями ехал на море.

Они выехали из дома гораздо позже, чем рассчитывали, пришлось ночевать по дороге. Пока Бандура-старший разжигал неказистый, но безотказный примус «Шмель», а мама занималась нехитрой походной стряпней, Андрей, предоставленный самому себе, носился по округе, играя в разведчиков. Он пробежал сотни полторы метров вдоль лесополосы, приютившей их на ночь, уклонился в поле, преодолел подъем и, в конце концов, очутился на вершине высокого кургана.

У подножия кургана царствовали богатые колючками кусты, вершина поросла травой. На плоской, открытой всем ветрам площадке Андрей с изумлением обнаружил древнюю каменную статую, то ли сурового воина, то ли не менее суровой царицы. Грубые черты иссеченного бесчисленными дождями хмурого лица не позволяли сделать однозначные выводы. Раскосые глаза из-под широких бровей смотрели на незваного пришельца неприветливо. Андрей был так поражен находкой, что сначала замер на месте, затаив дыхание, а затем с воплем ринулся наутек и в пять минут достиг лагеря. Перепуганные его криками родители бежали навстречу — отец с монтировкой в черных после примуса руках, мать со сковородой, на которой только что жарились оладьи.

Андрюша сбивчиво рассказал о своей находке, волнение улеглось, семья уселась ужинать вокруг складного походного столика. Андрюша уплетал оладьи со сгущенкой, запивая горячим какао из эмалированной армейской кружки.

Отец первым покончил с ужином, вставил в зубы сигарету. Мать занялась уборкой. Бандура-старший выпустил дым в почерневшее небо, на котором зажглись мириады звезд, повернулся к сыну.

— Давай-ка, парень, сходим, поглядим, на твоего истукана. Если, конечно, не возражаешь.

Андрей, естественно, встретил эту идею с восторгом. Мама попробовала отговорить их от прогулки, но скоро сдалась.

— Только недолго, Саша, — сказала она отцу.