Охота на рэкетиров

— У Виктора Ивановича, — следовал далее Поришайло, — похищено нечто исключительно ценное. Дорогостоящее, во-первых, и, скорее всего, уже оплаченное его деловыми партнерами с Кавказа. А они не те люди, с которыми, г-гм, шутки шутят. Виктор Иванович полагает, что вы, Олег Петрович, в ответе, по крайней мере, за своих охранников. Люди ваши с охраной не справились, ценности прошляпили. Это минимум обвинений, г-м, так сказать.

Правилов поморщился. Колючие слова Ледового: «Правилов сдал, Правилов изменил» еще звенели у него в ушах. Хорош минимум.

— Ну и, Виктор Иванович подозревает, что вы приложили руку к похищению, — спокойно подвел черту Поришайло. — Вы же знаете, г-м, что вас ожидает.

Правилов знал. Он в упор поглядел на Поришайло:

— Хочу вас заверить также, что я к похищению, г-м, не имею ни малейшего отношения, — холодно констатировал Поришайло.

— А кто имеет? — мрачно спросил Правилов.

— Похититель оказался третьим лицом… — Поришайло усмехнулся. Эдакий седой Будда в строгом деловом костюме, расположившийся на широком кожаном сидении внедорожника. — Мои люди тоже оказались не на высоте… Но сейчас, г-м, сейчас они идут по следу.

— Как и мои ребята, — вслепую предположил Правилов. Толком он ничего не знал, но успел сопоставить в уме кое-какие факты. Слова Поришайло и поведение родной племянницы в последние дни позволяли Правилову надеяться на то, что его люди не принимали участия в краже, а, напротив, пробовали на свой страх и риск выправить положение. И вообще говоря, Олег Петрович верил в преданность Атасова. «Атасов подвести не должен, Атасов, как и всегда…»

Артем Павлович с интересом взглянул на Правилова.

— Ваши шли, какое-то время… — спокойно согласился Поришайло. — Но потерпели неудачу… — Но, — продолжал Поришайло. — как бы там ни было, неужели вы считаете, что этот факт повлияет на реакцию Виктора Ивановича?

На это Правилов ничего не ответил.

— Где мои ребята? — спросил он Артема Павловича.

— Об их судьбе вы узнаете, г-м, в свое время. Думаю, мы даже сумеем им помочь.

Олег Петрович вздохнул невесело.

— Зачем вы предупредили меня, Артем Павлович? — сухо поинтересовался Правилов.

Поришайло позволил себе сдержанно улыбнуться.

— Затем, Олег Петрович, чтобы спасти тебя, — просто ответил он. — И тебя, г-м, и племянницу твою, если еще не поздно…

Последнюю фразу Артем Павлович выговорил с большим сомнением в голосе.

— Вы слыхали о Тренере? — снова заговорил Поришайло, потому как Правилов хранил молчание. Олег Петрович кивнул.

— Я считаю, что покойный Тренер, г-м, больше подходил Виктору Ивановичу. — Поришайло не отрывал глаз от Олега Петровича.

— По-моему, Ледовой придерживается того же мнения… Виктор Иванович — уголовник. Некоторые из таких, как он, г-м, сумели пробраться наверх. В смутное время. Но это время уходит. Наезды со стрельбой. Стрелки бандитские, г-м. Малявы. — Поришайло брезгливо поморщился. — Такими методами разбирались между собой племена в каменном веке. Но мы-то живем в конце 20-го. Хулиганская вольница, Правилов, многим действует на нервы. Мне — тоже действует. Хватит, г-м. Пора с этим заканчивать.

— По суду все вопросы решать будете? — заинтересовался Правилов, — ну да, ну да…

— По-разному, г-м, будем, — теперь Поришайло улыбался почти что ласково. — Но без Ледового. Мне Виктор Иванович в будущем мире не видится. Нет его там. Как, г-м, и Тренера. Однако, это вовсе не означает, что мне не нужны опытные и решительные люди, Олег Петрович.

Правилов провел рукой по виску. Лицо Поришайло неожиданно сделалось гранитным.

— Дочери полковника Украинского плеснули серную кислоту в лицо. Сегодня, в полдень. Сейчас врачи, г-м, борются за ее жизнь. В городской, г-м, клинике. Многие влиятельные люди, Правилов, г-гм, так возмущены этим варварством, что за жизнь преступников, сделавших это, я не дам ломаного гроша.

Поришайло изучал лицо Правилова. На лбу Олега Петровича выступили капли пота.

— Уверен, что эта дикость совершена без Вашего ведома. Подозреваю, что нападение на дочь полковника — дело рук бандитской своры, засевшей нынче на даче Ледового в Осокорках. Пора с ними кончать.

Слово индульгенция само пришло на ум Олегу Петровичу.

— Что вы предлагаете? — наконец хрипло спросил он.

* * *

Когда едешь на запад — имеешь солнце в попутчиках. Световой день кажется чуть длиннее. На самую малость, потому что даже наилучшая машина много медленнее самолета. Да и дороги в небе поспокойней автомобильных. Здесь не включишь автопилот, чтоб глотнуть чашечку кофе. Тут нет диспетчеров, зато полно пешеходов, велосипедистов, телег, а также встречных и попутных машин. Когда движешься на запад, солнце, где-то с четырех и до семи вечера, нещадно бьет в глаза, заставляя щуриться и то и дело ошибаться с выбором дистанции.