Охота на Роммеля

На главной площади рядом с префектурой стояла тумба с афишей. Оказывается, немцы крутили в кинозале вестерн с Томом Миксом. Мы свернули на улицу, усаженную жакарандой. Панч заметил большое строение. Это был брошенный и пока еще неразграбленный женский монастырь. Наверное, итальянцы не тронули его из уважения к вере. Мы открыли железные ворота, въехали задом во двор и вышли из машин, держа оружие наготове. Панч припарковался рядом со статуей Девы Марии. Я послал его и Дженкинса с заданием найти кухню и разжиться какой-нибудь пищей. На крайний случай подошел бы огород, где мы могли бы выкопать немного моркови и картофеля. Колли взял Олифанта и Милнса (нашего йоркширца-фельдшера), чтобы проверить несколько административных помещений на другой стороне двора. Если бы там находился лазарет, мы могли бы взять бинты и лекарства. Мы с Грейнджером и остальными парнями остались около грузовиков. Все сохраняли должную бдительность. Я заметил, что Милнс вошел в дворик с колоннадами.

— Осторожно! Там могут быть растяжки!

Он почти тут же выбежал на площадку и жестом позвал нас к себе. Мы с Колли и Олифантом вошли в небольшой дворик. Там у стены лежала груда тел. Штукатурка на стене была прошита очередями пуль.

— Итальянцы, — сказал Милнс.

Пока мы осматривали крыши и смежные аллеи, он проверил тела. Живых не оказалось.

— Наверное, мародеры, — предположил Олифант.

— Больше похоже на бедолаг, которые пытались откосить от службы.

Колли считал, что они были дезертирами. Обувь у убитых мужчин реквизировали. Возможно, постаралась местная молодежь. На ногах у трупов остались только носки.

— С меня хватит, — сказал я. — Продолжаем осмотр.

Столовая и лазарет монастыря недавно подверглись разграблению. Обвисшие мешки с мукой были вспороты ножом. На полу валялись осколки бутылок и фарфоровой посуды. Кто-то вывалил на пол все содержимое шкафов и полил съестные припасы керосином. Мы вошли в ризницу. Панч покопался в ящиках.

— Какого черта ты там ищешь? — спросил Дженкинс.

Панч вытащил бутылку кагора и с усмешкой ответил:

— Кровь Христову!

Город выглядел адом, подвергнутым наказанию. Мы задержались здесь только на час, а уже превратились в туристов, склонных к мародерству. Времени было в обрез. Я велел парням двигаться по хорошей объездной дороге, построенной итальянцами сравнительно недавно. Она вела в Мартубу. Свора арабских мальчишек крутилась вокруг машин, выпрашивая у нас сигареты и шоколад. Мы отогнали их и двинулись в путь.

За городом на склонах холмов белели брошенные фермы и виллы. Местность целиком и полностью напоминала Италию. Заостренные крыши домов, с красной черепицей; побеленные стены. Но вокруг царило опустошение. Некоторые фермы казались укрепленными крепостями, с железными воротами и бетонными дотами, из амбразур которых виднелись стволы пулеметов.

Свернув на мартубскую трассу, Колли заметил седан, приближавшийся с востока. Я велел убрать наши грузовики с дороги и приготовиться к встрече. Водитель машины, увидев нас, остановился посреди шоссе. Нас разделяло пятьсот ярдов. Колли прижал бинокль к глазам.

— Будь я проклят, — сказал он.

— Что?

— Это журналисты.

Я воспользовался своей новенькой немецкой оптикой и увидел розовые лица, а под ними форму военных корреспондентов.

— Что они там делают?

— Спорят о чем-то.

Я велел Грейнджеру встать и помахать им шляпой. В ответ замелькали белые носовые платки. Репортеры тоже разглядывали нас в бинокли.

— Это британцы! — закричали они. — Или южно-африканцы!

Их машина двинулась вперед. Автомобиль оказался древним «Хамбер-седаном», битком набитым газетными корреспондентами и радиожурналистами, без разрешения выехавшими из расположения Восьмой армии в Тобруке.

— Вы что, кретины, рехнулись? — заорал на них Панч, когда они подъехали. — Немцы всего в пяти милях от нас. По этой самой дороге!

Ньюсмейкеры высыпали из трех дверей (араб-водитель остался в машине) и начали пожимать нам руки, заявляя о своем восторге и радости от встречи с нами. Затем каждый из них расположился на обочине, расстегнул ширинку и выпустил обильный поток мочи. Как я понял из их рассказов, они четыре часа сидели в машине с вытаращенными глазами. «Хамбер» был обычным такси. Один из корреспондентов нанял его утром для служебной поездки. К нему присоединились другие коллеги, напуганные отсутствием новостей. Не заметив никаких признаков врага, они продолжили поездку на запад. Теперь их группа находилась здесь — в шестидесяти милях от передовых частей союзников. Я спросил, есть ли у репортеров при себе какое-нибудь оружие.

— Только это, — ответил один из журналистов, вытаскивая из кармана пол-литровую бутылку бренди.

Тут было уже не до смеха. Ответственность за этих простофиль легла на мои плечи. Я велел им последовать нашему примеру и убраться с дороги, тем самым уменьшив вероятность атаки Люфтваффе. К тому времени один из наших парней проболтался о побоище в монастыре. Корреспонденты захотели увидеть эту картину. Я запретил им въезжать в Дерну.

Оказалось, что старшим их группы был Дон Манро из Си-би-эс,[40] чьими отчетами я часто восхищался.