Охота на Сезанна

Рядом с дверью, в которую они вошли, находились два встроенных в обшивку красного дерева шкафчика, и каждый имел бронзовые петли и замочки. София открыла левый шкафчик. Внутри был полный бар, отделение для вина и отделение для льда. Другой оказался маленьким, полностью оборудованным камбузом.

– Что я могу для вас сделать? – произнесла она с приятным акцентом.

Он взглянул на батарею бутылок перед ней.

– Шотландское виски с водой, – попросил он. – Виски чуть-чуть.

София приготовила напиток с профессиональной скоростью и подала ему. Все так же улыбаясь, она развернулась и вышла. Забряцала щеколда. Он остался один.

Большому салону вполне подходило его название. Обшитые темно-красным деревом борта не имели иллюминаторов. Вдоль бортов стояли кожаные диваны, почти такого же темного цвета, как полированное дерево. Палуба из широких досок, соединенных деревянными штырями, имела тот же возраст, что и само судно. В палубу рядом с входом была врезана аккуратная бронзовая табличка, на которой значилось: «Король Вильгельм, 12 мая, 1909, Кроуфорд-Ярдс». На переборке напротив двери ничего не было, кроме большого телевизионного экрана. Центр салона занимали четыре огромных кресла, и Аукруст удивился, как их умудрились притащить по такому крутому трапу. Возле кресел стояло по маленькому рундучку, на каждом из которых лежала кожаная папка с блокнотом и ручкой внутри. Одно из кресел было больше остальных, и он подумал о нем как о «важном» кресле. Рядом на рундучке стояла лампа и телефон.

Заработал дизельный двигатель, буксир ощутимо затрясся. Когда он двинулся, Аукруст почувствовал равномерное покачивание; двигатель утробно замурлыкал. Телевизионный экран вспыхнул, и появилась картинка. Установленная где-то наверху камера снимала суда на реке и свет от автомобилей, проезжавших по набережной, затем показались четыре кремово-желтых столба дыма электростанции Баттерси. Аукруст попытался открыть дверь, но, как он и предполагал, бряцанье щеколды означало, что дверь заперта. Он неспешно обошел салон, осматривая панели, и пожалел, что не может открыть их. Двигатели в корме, но отсюда в машинное отделение было не пройти. Он сел в «важное» кресло, взял виски и уставился в экран.

Раздалась серия хлопков: три коротких, затем еще три. Последние хлопки донеслись из колонок над экраном. Воцарилась тишина, но ее тут же разорвал пронзительный свист. Опять тишина. Потом шум, как при переключении каналов. Наконец слабое жужжание, которое стихло, и Аукруст услышал мужской голос:

– Педер, друг мой, прошу прощения за то, что не смог к тебе присоединиться, но я подумал, что, если на первый раз ты посетишь «Сеперу» один, это послужит нашим общим интересам. Никос и София к твоим услугам, и, когда ты прослушаешь эту запись, дверь уже будет отперта, и ты сможешь осмотреть судно, если захочешь.

Педер Аукруст ничем не выдал своих чувств. Голос так не соответствовал изображению на телеэкране. Если что-то и отразилось на лице Педера, так это удивление, может, даже восхищение. Он узнал голос – его владельца он знал очень хорошо.

– Конечно, нам нужно разобраться с чрезвычайно важным делом. – Неторопливые мягкие интонации внезапно изменились. Теперь этот приятный, рафинированный голос приобрел деловитый тон. – Ты хорошо поработал: три картины за восемь дней. Я сомневался, что это возможно, особенно в Национальной галерее. Однако неприятности в Суррее и тот хитрый способ, каким ты избавился от Боггса, могли бы вызвать слишком много осложнений… слишком много следов для полиции.

Аукруст отхлебнул виски, не отрывая взгляда от экрана, на котором теперь появилась яхта, вероятно возвращавшаяся с прогулки по проливу.

– Также, насколько я понимаю, есть еще одна досадная неприятность. В галерее был фотограф.

Аукруст взорвался:

– Дурацкое недоразумение, с этим что-то надо делать!

Голос продолжал:

– Его зовут Шелбурн, и он иногда работал в галерее. На одной из фотографий можешь оказаться ты или Астрид. Чтобы исключить такую вероятность, предлагаю тебе наведаться к нему в фотоателье и уничтожить снимки и негативы. Я прослежу, чтобы Шелбурн получил предложение, которое на неделю заставит его уехать. Его фотоателье находится на главной улице в Райгите, но ты вряд ли столкнешься с сигнализацией, так как Иан Шелбурн поразительно беспечен в этих вопросах.

Раздался слабый щелчок, затем, как будто пошла новая запись, голос сделался веселее.

– Полагаю, ты выбрал самое большое кресло в центре. Рядом стоит рундучок, в нем три конверта. Пожалуйста, открой тот, что побольше.

Это был толстый конверт из манильской бумаги, запечатанный при помощи металлического зажима В нем лежали три маленьких конверта. В первом находились английские фунты, во втором – французские франки, в третьем – американские доллары. Аукруст быстро перелистал банкноты, но не стал пересчитывать. Он улыбался.