Охота на Сезанна

В зале было еще пять человек: четверо сидели за столом, один стоял, скучая, как будто уже слышал речь директора. Кертис Берьен, главный архивариус музея Метрополитен, занимал высокую должность, важную и авторитетную. Ни одна картина не могла попасть в музей или покинуть его без осмотра архивариуса, который должен был записать происхождение картины и обсудить ее состояние с хранителями музея. Когда предмет искусства передавался на хранение, архивариусы выдавали расписку о передаче; принимающая сторона была ответственна за упаковку, перевозку и страховку, пока объект был в пути или на выставке. Обычно принимающий музей страховал все картины сразу единой страховкой; однако в случае с музеем Гране каждый музей должен был сам застраховать свои картины. Даже главные корпоративные спонсоры выставки – такие, как «Кодак» или «Мишлен», – не брали на себя выплату страховки. Страховые взносы увеличились и могли возрасти еще, если уничтожение картин продолжится. Еще год назад Берьен был против участия в выставке, но даже он не мог предвидеть таких трагических потерь. Сейчас к его аргументам прислушались снова.

Ллуэллин и Берьен дружили – важный момент в их сотрудничестве. Иногда Берьен мог быть грубоватым, как тогда, когда высказывал свое мнение. Он мог быть взволнованным, дерзким, рискованным, как во время поездки в малоизученные регионы Китая с целью знакомства с тибетским искусством. Его смелый характер часто выражался в манере одеваться – сегодня на нем была бело-голубая полосатая рубашка и ярко-красные подтяжки. Он был крупным и сильным; большая голова с седыми короткими волосами уже начала лысеть на макушке. Нос у него был кривой – когда-то он пытался попасть в боксерскую команду Морской академии. После четырех лет службы на флоте Берьен поступил в университет Эмори, где получил степень юриста, жену и южный акцент.

Речь Бонтанномо подошла к концу. Напоследок он призвал всех принять дополнительные меры предосторожности во время упаковки и транспортировки картин, направляющихся в Гране. Из этого можно было заключить, что решение об участии музея Метрополитен в предстоящей выставке принято.

Берьен подождал, пока дверь за директором закроется.

– Вы его слышали. Возможно, это чертовски глупое решение, но сейчас нужно делать именно так. – Он занял место во главе стола и указал на Ллуэллина. – Для тех, кто еще не знаком с нашим гостем, это мистер Эдвин Ллуэллин. Он является одним из наших выборных попечителей и служит в комитете по приобретениям. Позвольте добавить, что он наш друг, и, как вы слышали от директора, у мистера Ллуэллина есть автопортрет Сезанна, картина, которая с каждым днем становится все известнее. Я видел ее и считаю самой лучшей из всех.

Ллуэллину было забавно это слышать. Берьен не был искусствоведом, но, похоже, говорил искренне.

Берьен продолжал:

– Лу, здесь некоторые из моих людей. Думаю, ты знаешь мою ассистентку Хелен Аджанян.

К Ллуэллину повернулась женщина с густыми бровями. Хелен была ассистенткой еще предшественника Берьена и работала в музее Метрополитен уже тридцать лет. Она приветливо улыбнулась Ллуэллину; трудно было представить, что эту дружелюбную женщину за глаза называли «главным полицейским». Именно Хелен Аджанян требовала строго выполнять правила регистрации картин и других предметов искусства.

– Следующий – Гарри Ли.

Родом из Тайваня, Ли обучался в Калифорнийском университете в Беркли. Его черные волосы падали на лоб, почти касаясь больших очков в темной оправе. Лицо было красивым, даже нежным. Он кивнул и улыбнулся.

– Вон там – Джефф Кауфман.

Молодой человек потянулся через стол и пожал Ллуэллину руку. Кауфман сказал, что он слышал о портрете Ллуэллина, и выразил надежду, что картина доберется до Франции в целости и сохранности.

– Гарри и Джефф в одной команде, – сказал Берьен. – Джефф – наш постоянный эксперт в области транспортировки и страхования. Страхование сложно и дорого. Транспортировка может быть осложнена тем, что многие перевозимые нами предметы должны переправляться в полной секретности. Когда мы отправляем картину стоимостью в двадцать пять миллионов долларов в Токио, она не едет почтой. Гарри отвечает за такую упаковку предметов, которая маскировала бы их. Он также следит за тем, чтобы ничто не было повреждено. Мы редко вывозим керамику этрусков, но если мы это делаем, можете быть уверены, что Джефф использует какие-нибудь необычные упаковочные материалы.

Теперь Берьен стоял за Хелен Аджанян.

– Я полагаюсь на Хелен в завершении всего. Без ее одобрения мы ничего не отправляем. – Он двинулся в сторону Пурвиля. – И конечно, ты знаешь Шарля Пурвиля.

Ллуэллин посмотрел на молодого хранителя, а потом еще раз обвел взглядом всех присутствующих.

– Я хочу, чтобы вы были на высоте. Картина, которую вы отправляете в Экс-ан-Прованс, находилась в моей семье с тех пор, как была куплена во Франции и привезена в Нью-Йорк – очень давно. Около ста лет назад. Она ценна не только для меня; я считаю, что она имеет огромное значение для всего мира искусства. Защитите ее, пожалуйста.