Охота на Сезанна

Оксби стоял у окна, пытаясь не слушать, что говорит Хестон, видимо, своей жене, Гретхен, которая собиралась прорываться через защитное кольцо его помощников. Оксби смотрел на самый высокий небоскреб в финансовом районе Лондона.

Глава 49

Бад Самюэльсон в гневе смотрел поверх широкого полированного стола для заседаний на Алана Пинкстера. Он так крепко зажал в кулаке карандаши, что костяшки побелели, а руки тряслись. Рядом с ним стоял Терри Слоун, сильно потея и переминаясь с ноги на ногу.

Самюэльсон заговорил злым, срывающимся голосом:

– Ты болван, Алан Пинкстер, лживый, вонючий мерзавец.

– Вы высказались, Бад, – сказал Терри Слоун. – Пусть он скажет.

– В прошлый раз, когда он был здесь и мы позволили ему говорить, он отсюда вышел и потешался над нами целых полтора месяца. Хватит. – Он глянул на Пинкстера. – Что ты знаешь о человеке по имени Сабуро Кондо?

Пинкстер вспыхнул, и его красное лицо побелело. Он, может, и был готов к нападкам и оскорблениям Самюэльсона, но не к такому.

– Я знаю, что он японец и что он торгует предметами искусства. Многие об этом знают.

Самьюэльсон ожидал уклончивого ответа и получил его.

– Попробуем еще. Что ты знаешь о картине под названием «Перед скачками»? – Он внимательно cледил за реакцией Пинкстера. – Если вдруг у тебя случился приступ амнезии, ее написал Дега; украли из собрания Берроуз.

Пинкстер перевел взгляд с Самюэльсона на Терри Слоуна:

– Я об этом ничего не знаю.

Терри Слоун покачал головой:

– У нас другая информация, Алан. Вы сотрудничали с Кондо, и, согласно нашим источникам, он получил от вас картину Дега и продал ее в Японии более чем за шесть миллионов долларов.

– У вас неверная информация, – сказал Пинкстер. Самюэльсон подпрыгнул.

– Ты по уши в дерьме. Я не знаю, сколько из этих шести миллионов получил ты, но лучше положи их на блюдечко и передай Терри. – Он поднялся. – Я уже раньше имел дело с вонючими мерзавцами, но только потому, что выбора не было. Мы выходим из твоего чертова «Пасифик Боула» прямо сейчас, остается только маленькая деталь в сто шесть миллионов долларов. Мы хотим все до пенни. Если ты их не достанешь, загремишь в тюрьму, думаю, лет так на двадцать.

Глава 50

В полицейское отделение в Лионе поступили указания, согласно которым американец, показывающий принадлежащую ему картину Поля Сезанна, должен быть обеспечен VIP-охраной, такой же, какую получил бы второстепенный правительственный чиновник из страны такой значимости, как, скажем, Белиз. В гранд-отель «Конкорд» был направлен новоиспеченный лейтенант, с тем чтобы официально посоветовать Ллуэллину согласиться на то, чтобы один полицейский находился за дверью его номера, а другой у лифта в вестибюле.

– Планы по обеспечению вашей безопасности обсуждаются прямо сейчас.

Он отдал честь и удалился.

– Не сказать ли Оксби, что по шкале от одного до десяти твоя безопасность находится где-то ниже нуля? – поинтересовался Скутер Олбани.

Ллуэллин хитро улыбнулся:

– Оксби знает.

Он пошел в спальню, вынул из сумки кобуру и вытащил из нее пистолет «Беретта 950-БС». Он держал оружие, и ему казалось, что полированный черный металл пульсирует. Пистолет был тяжелым, хотя по внешнему виду этого нельзя было сказать. Ллуэллин надел кобуру, вложил в нее пистолет, посмотрелся в зеркало, похлопав себя по заметной выпуклости под левым плечом. В 6.30 прибыл сержант полиции и заявил, что лейтенант ждет в полицейской машине перед отелем. В сопровождении единственного мотоцикла с синими мигающими огнями они поехали по запруженной Рю де ла Републик к Музею изящных искусств.

На банкет в главном зале собрались местные сановники, раздавались похвалы и возгласы восхищения из уст искусствоведов из университета и хранителей музея. В восемь столы унесли, расставили стулья, публика и пресса начали заполнять зал. Как и в Париже, но уже с меньшим акцентом Ллуэллин произнес краткую речь на французском. Он сдернул каштановую ткань и страстно заговорил о картине и ее значении для Франции.

– Но приезжайте в Экс-ан-Прованс, – сказал он, – там вы получите удовольствие от созерцания более чем двухсот картин и рисунков Поля Сезанна.

Скутер Олбани заснял двадцать минут подходящего материала, и местная пресса сняла на камеру и проинтервьюировала Ллуэллина.

В глубине зала стоял Педер Аукруст. Он редко обращал взор на кафедру, Ллуэллина или картину. Он искал в публике знакомые лица, которые видел в музее д'Орсэ в Париже. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что память его не обманывает. Он насчитал трех не особо опасных охранников из музея и двух полицейских. Он был уверен, что были еще, но не смог их обнаружить. Особое внимание привлек черноволосый человек, одиноко стоящий возле кафедры. Аукруст встретился взглядом с Сэмом Тернером – это был он. Сэм тоже изучал лица в толпе.