Охота на шакала

– Оно и понятно. А вот добраться бы мне до этой сладкой парочки, – мечтательно протянул Николай, имея в виду хозяина яхты и его российского гостя, – уж я бы постарался… Как Пятаков-то нас изобличал тогда!

Они еще немного поломали голову, обдумывая, как бы им поправить свое положение, прикидывая и так, и этак. Но, как известно, что сову о пень, что пнем по сове – птичке этой несчастной совершенно наплевать. Так и здесь, помощи ждать было неоткуда.

«Эх, Федор Ильич, – тоскливо думал Виталий, – понадеялся ты на нас, а оно вон как вышло… Ну, так ведь старались, как могли».

Единственный из их маленького отряда, Нагибин, оставался на воле, но что он мог в одиночку?

Из размышлений Боцмана вывел голос Николая. Тот, желая поднять дух загрустившей Катерины, рассказывал ей о морских традициях, связанных с особами прекрасного пола.

– …Все же, Катюха, раньше и представить было невозможно, что мы с тобой можем быть в море на равных! Вот, к примеру, в Дании еще почти пятьсот лет назад был принят закон, который гласил, – Зиганиди наморщил лоб, вспоминая, и выдал: – «Для женщин и свиней доступ на корабли Его Величества запрещен… если же они будут обнаружены на корабле, незамедлительно следует выбросить оных за борт».

– Что за дискриминация! – делано возмутилась Катя. – Я протестую!

Коля достиг цели: Сабурова оживилась.

– Ох, не было там меня! – покачала она головой. – Уж я бы…

Но, начав фразу, оборвала ее, уставившись куда-то в стену остановившимся взглядом. В следующие секунды глаза все трех встретились. У каждого на лице читалось удивленное выражение. И удивляться были причины – рации у всех внезапно ожили. В них теперь слышался плеск волн, свист ветра и чьи-то слова. Русские слова!

– М-да… веселенькое дельце… Ладно, посмотрим!

Впечатление у всех было таким, словно случилась какая-то массовая слуховая галлюцинация. Но, прекрасно понимая, что такого быть не может, коллеги слушали дальше, пытаясь понять, что же это все означает. Пока лишь изредка слышались какие-то необязательные слова человека, явно обращенные к самому себе. И если Сабурова и Зиганиди слушали «просто так», то Саблину вдруг показалось… что он узнал голос!

– Мефодий… ты? – произнес он.

– Виталий?! – с не меньшим удивлением услышал он в наушнике.

Послышавшиеся в коридоре шаги прервали только начавшуюся странную беседу. К решетке подходили двое американцев. У одного из морпехов в руках был поднос – пришло время обеда. В решетке открылось окошечко, и нервно подрагивавшие руки Зиганиди приняли еду. Хотя всем троим сейчас было не до приема пищи…

* * *

К «Киренаике» подходила яхта Мефодия. Стоя на палубе, трое американских морпехов махали руками старому знакомому.

– Мистер Платонов! Снова мы с вами пересекаемся! – кричал чернявый лейтенант.

– День добрый, – улыбаясь, поздоровался Мефодий, глядя на них снизу вверх, в соответствии с габаритами двух судов. – Мир тесен, и наша встреча это как раз подтверждает.

– Ну, как проходит ваше путешествие? – обратился к нему вышедший на палубу Уоррел.

– Спасибо, все хорошо. В том числе и благодаря вашей помощи. Но я не ожидал увидеть вас здесь, капитан.

– О, это отдельная история, – бывший уже навеселе командир эсминца улыбался, – ее надо рассказывать отдельно. К чему я и веду – раз уж мы опять встретились, то приглашаем вас на борт. Все и расскажем.

– Почему бы и нет? – отозвался Мефодий. – С нашим удовольствием.

Вскоре в кают-компании дым стоял коромыслом. Выпить со знаменитостью каждый из американцев почитал за честь. И, учитывая то, что на эсминце сегодня вполне справятся без него, Уоррел решил расслабиться, позволив это сделать и тем офицерам, которые были с ним на яхте.

Мефодий, делая удивленное выражение лица, только ахал, выслушивая рассказ о том, что случилось на «Киренаике» и «Кроссе» за последнее время.

– Просто какой-то ужас. – говорил он, – раз уж тут такое, то представляю, что случилось бы со мной…

Представленный ему Джамаль разливался в извинениях по поводу их первой встречи.

– Господин Мефодий, я просто сгораю от стыда, что так получилось, – говорил он, прижимая руки к груди, – мне ведь даже не сообщили о том, что произошло. Я тогда вел важные переговоры и ничего не знал. Эти твари отказали в помощи!.. Нет слов! Но, безусловно, вина на мне. Впрочем, как видите, Аллах наказал нас… Все погибли – остался лишь я и два моих помощника.

Мефодий уверял, что все понимает. И его статус легенды, и уже изрядный градус давно сидевшей компании немало поспособствовали тому, что Платонов, поднимая тост за тостом, часа за полтора ухитрился споить буквально всех – американцев, ливийцев и Пятакова.

* * *

– К-капитан, я вас очень пр-рошу… отпустить меня на берег. На-бе-рег! – Язык у Пятакова, употребившего ударную дозу виски, не то что заплетался – вязал петли. – Вы же поймите… у меня бизнес. Понимаете – б-б-бизне-ес. И мне надо быть… ик… на берегу.