Охота на «Сокола» (F-16)

— Вы, прежде, чем перепрыгнуть пропасть в два прыжка, рассчитаете все по науке — учтете абсолютно все: вес прыгающего, количество дерьма в его прямой кишке, вес золотых коронок, длину его ног и прочее. Да, в придачу, длину прыжка, плотность воздуха над пропастью и его влажность, а также количество комаров, с которыми прыгун может столкнуться в полете. Потом построите в ангаре модель пропасти и будете полгода тренироваться, используя супер мощные компьютеры.

Русский же, если ему невтерпеж, махнет стакан водки, хрястнет шапкой о землю, перекрестится, скажет «Где наша не пропадала!» и прыгнет. И ангел-хранитель, за веру в чудо, перенесет его, хоть через две пропасти и аккуратно поставит на ноги. Да еще незаметно, спадающие порты подтянет, и с задницы пыль отряхнет. Но, русский, подивившись этому чуду, вдруг спохватится, что забыл шапчонку на той стороне, а шапку жалко — скоро зима, а второй нетути. Вот он и решит, дурень, что ему всегда везет — разбежится и пиз-нет в пропасть.

— А где же ангел — хранитель?

— А у него знаешь сколько в России таких раздолбаев? Он, может в это время, возвращал уже с того света смельчака, который на спор, прыгнул с колокольни с зонтиком. Ты меня понял? Это я тебе ответила, люблю ли я тебя. Давай отдадим железо русским, получим хорошие деньги и перепрыгнем через пропасть туда, где нас никто не найдет, ни русские, ни янки.

— Это не железо! Это вершина современной технической мысли! Это машина, которая дает ощущение абсолютного счастья, когда ты в воздухе. Жаль, что не могу показать тебе что значит летать на сверхзвуке! Это такое… фантастическое чувство!

— Эта машина сделана для того, чтобы убивать людей, — отрезала Гали — Нести бомбы, или сбивать таких же пилотов как ты.

— Может быть ты и права…

Стив задумался и посерьезнел.

— Послушай, — он лег на кровать и положил голову на живот Гали, — а может быть, не стоит все это затевать? Мои дети будут считать меня подлецом. На них все будут показывать пальцем и говорить: «Их отец — предатель». Они, наверно, даже откажутся от денег, которые я буду им присылать. А самое главное: сколько пройдет времени — месяцев, лет, пока я смогу их увидеть вновь?

Стив надолго замолчал. Гали не спешила прерывать молчание. Она нежно гладила его волосы и ждала продолжения монолога. Стив ждал, чтобы его разубедили. Как писал классик «Ах, обмануть меня не трудно. Я сам обманываться рад». Но Гали молчала, и Стив сам начал искать контраргументы:

— А, с другой стороны, какое у меня в ВВС будущее? Через несколько лет меня спишут по возрасту и состоянию здоровья. Хорошо, уйду в гражданскую авиацию. Ну что дальше? Да я никогда в жизни, даже если буду вкалывать день и ночь, не заработаю столько, сколько мы можем с тобой отхватить, если удастся эта затея.

«Вот теперь твоя очередь», — шепнул внутренний голос Гали. Анатолий весь напрягся. Наступает ключевой момент. Гали постаралась говорить, как можно вкрадчивей и проникновенней:

— Решать тебе, дорогой. Я тебя буду любить, где бы ты ни был. Единственное, чего мне бы хотелось избежать, — это сталкиваться с проблемой денег. Я тебе рассказывала историю своей жизни. Я уже привыкла жить так, как живу сейчас. Мне кажется, мы очень подходим друг другу и не только по темпераменту, но и по отношению к жизни в целом. Я даже уверена в этом. Именно в нашем с тобой возрасте человек должен сполна реализовать свои таланты, а затем только пожинать плоды. Ты достоин лучшей доли. А дети, я думаю, когда-нибудь тебя поймут. А потом, никто может и не узнать, что ты предатель? Не будет никаких интервью, никаких фото в газетах, никаких публикаций. В конце концов, у тебя будут другие документы и Стивен Гриффит навсегда исчезнет, как твой самолет с радаров. Детей ты потом разыщешь, и все объяснишь им.

Стив прошел в гостиную и вернулся с пачкой сигарет и зажигалкой. Он жадно закурил, и какое-то время молча лежал, сосредоточенно думая.

— Я понимаю. Конечно… Угон самолета — это что-то абсолютно необратимое. Назад пути уже не будет. И это пугает. Это, как поставить все на одну карту. Потом уже ничего не изменишь. А вдруг ты не все учел, не заметил каких-то важных моментов. Вдруг, ты захочешь все вернуть назад — сказать «я передумал», или все отменить. Но изменить ничего будет уже нельзя.

— Мне тоже страшновато, — кивнула Гали, которая как опытная актриса вжилась в роль и уже не отдавала себе отчет, где она настоящая, а где она играет. Во время «спектакля» она проживала роль как свою жизнь.

— На самом деле, только тебе я могу сказать о своем страхе, — продолжал Стив. — Я пилот, я солдат, я мужчина, и признаться в этом даже себе было бы стыдно. Но я встретил тебя… и я верю тебе, я люблю тебя.