Охота на сокола (СИ)

Его голову наклонили вниз, чтобы кроме земли и собственных ног видеть что-либо еще ему не удавалось, но даже несмотря на эти усилия, Бен успал кое-что разглядеть, когда его тащили на улицу: двери особняка вскрыли плазменным резаком; ворота, похоже, вынесли взрывчаткой точечного действия; а на улице перед домом из-за скопления патрульных флайеров и машин вообще свободного места не осталось.

Санитарий флайер тоже еще не успел улететь. Помеченный особым знаком, ом стоял с открытыми дверями, через которые беглый взгляд Бена успел вычленить черный пластиковый мешок, уложенный на носилки.

От мысли, что именно так ему приходится прощаться с отцом, потому что ничего другого больше не позволят, у Бенджамина запершило в горле, и дышать стало больно, практически невозможно. При всех обидах, разногласиях и ссорах Хьюз был, есть и будет для Бена отцом. Пусть и не таким, каким парень хотел бы его видеть!

И даже когда слова и поступки предка ранили больно и безжалостно, оставляя на сердце все новые и новые шрамы, Бенджамин не желал ему смерти и по-своему даже любил!

Откуда-то слева послышался истеричный всхлип, реагируя на который Беи резко повернул голову, тут же полую» болезненный тычок в бок.

— Убийца! — визгливо крикнула стоящая в окружении копов Ванесса, и у Бена сначала кольнуло в затылке, а потом волна гнева залила глаза пеленой ярости.

— Сука, это ты! Ты все подстроила!..

Следующие слова Бенджамина, готовые сорваться с губ, захлебнулись в собственном хрипе, потому что руки ему вывернули так, что из-за боли а суставах только и осталось, что коротко и часто дышать.

Его грубо затолкнули в патрульный флайер, закрыв дверь и отрезав от мира, который уже никогда не станет для Бена таким, как был прежде. Хронометр судьбы вращался с неимоверной скоростью, безжалостно накручивая на шестерни событий жизнь Бенджамина. И он, никогда не веривший в существование бога как в высшую инстанцию справедливости, вдруг понял, что отчаянно взывает к небесам с совершенно нелепой просьбой — сделать так, чтобы всё происходящее оказалось просто дурным сном.

Но нет, сном это не было!

Реальность оказалась куда хуже, чем Бен себе ее представлял. Это только п книгах и фильмах то, что с ним случилось, называлось интригующим словом «экий», а со страниц и экранов виделось захватывающим приключением. В реальности во всем этом не было никакой романтики. А жернова правосудия оказались лишь бездушной машиной, которая переезжала любого, кто попадал под ее колеса, невзирая на статус, заслуги в прошлом или юный возраст.

Молчаливым, похожим на андроидов офицерам планетарного контроля было наплевать на требования Бена разрешить ему сделать звонок. С каменно-непробиваемыми лицами они проволокли его через длиной коридор одного из участков округа в медлабораторию, откуда после забора крови забросили в крохотную, размером два на два метра камеру, единственным источником света в которой служило больше похожее на издевательство малюсенькое окошко под потолком.

Холодные стены и сортир в углу — вот и все «богатое» убранство.

В какой-то миг Бенджамин подумал, что сойдет с ума, если просидит на полу узкого замкнутого пространства еще хотя бы час. Мысли не умещались в голове и затравленно бились в черепную коробку, чувствуя себя такими же заключенными, как и их хозяин. Подстава вышла качественная.

Бен не сомневался, что Ванесса имеет к ней прямое отношение, вот только выстрелить в отца сама она бы просто не смогла. Не хватило бы ни хладнокровия, ни меткости. Эта дура кроме помады и пилки для ногтей отродясь в своих руках ничего не держала. За ней стоял кто-то матёрый и хитрый, вхожий в дом, продумавший всё до мелочей и сидящий в голове и сердце Ванессы настолько прочно, что ради него она готова была на всё.

Кто?

Бен судорожно перелистывал страницы своей памяти, пытаясь отыскать зацепку, но беда была в том, что в последнее время он слишком мало интересовался жизнью отца и его новыми друзьями, а тот, кто его убил, этим воспользовался.

Электромеханический замок камеры громко звякнул, и стоящий за отъехавшей дверью мужчина, равнодушно скользнув по Бену взглядом, громогласно изрёк:

— Бенджамин Хоккинс, на выход!

Сердце подпрыгнуло, замерло где-то в районе горла от неожиданной мысли, что вот сейчас Бену скажут, что он свободен, но… вместо этого его вывели на улицу, усадили в специальную машину, где таких как он, было ещё с десяток, и повезли в неизвестном направлении.

Собственно, куда его везут, Бенджамин понял только в пути из разговора двух мужиков, которым, судя по всему, этот маршрут был хорошо знаком. И если бы ещё пару дней назад кто-то сказал Бену, что в здание окружного суда он войдёт не через парадный вход, а через специальный туннель, построенный для ввода подсудимых за тяжкие преступления, он, скорее всего, дал бы тому в морду.

Как-то не так Бен себе представлял свою жизнь. Ту самую, что сейчас катилась куда-то под откос и отказывалась тормозить.